В пять часов мы включали телик и смотрели «Клуб Микки-Мауса». Понятное дело, что всех нас возбуждала ведущая этого шоу Аннетт. Для нас она была предлогом, чтобы смотреть это шоу, а для меня это было так лишь наполовину. У меня имелись определенные идеи о том лучшем мире, к которому принадлежала Аннетт, и я хотел себе место в этом мире. Я желал его со всей горячностью и мучительным голодом первой любви.
По окончании каждой передачи местная станция давала адрес для Мышиной почты. Я начал писать Аннетт. Сначала я описал себя примерно таким же образом, как я уже делал это в письмах к Элис, которая теперь была далеко в прошлом, с той разницей, что вместо ранчо у моего отца, капитана Вулфа, была целая флотилия рыбацких лодок. Я стал старшим помощником и вообще разошелся в восхвалении себя. Я достаточно подробно описал Аннетт стычки со своими резвыми приятелями, с которыми лихо дрался. Я также предложил ей подумать о том, как будет весело, если она приедет в Сиэтл. Сказал, что у нее будет здесь много места. Умолчал лишь о том, что мне было всего одиннадцать.
В ответ я получил несколько бодреньких официальных ответов, предлагающих мне организовать фанклуб Аннетт. Другими словами, собственноручно создать конкуренцию. Да ни в жизнь! Но когда я повысил ставки в своих письмах к ней, они перестали мне присылать что бы то ни было. Студия Дисней, вероятно, имела некую секретную службу, которая следила за этой Мышиной почтой и подобными неуместными чувствами и признаниями. Когда мое имя появилось в списке нежелательных, оно, по всей вероятности, также появилось и в других списках. Но Элис научила меня выдержке. Я продолжал писать Аннетт и уже начал воображать ужасную аварию напротив ее дома, которая почти, но не до конца убила меня, сделав зависимым от ее заботы, симпатии, которая со временем переросла бы в восхищение, любовь…
Я предложил Аннетт подумать о том, как будет весело, если она приедет в Сиэтл. Сказал, что у нее будет здесь много места. Умолчал лишь о том, что мне было всего одиннадцать.
Как только она появлялась в шоу – Привет, я Аннетт! – Тэйлор начинал стонать, а Сильвер лизать экран языком.
– Иди ко мне, детка, – говорил он. – У меня шесть дюймов горячей дымящейся плоти только для тебя.
Мы все говорили подобные вещи – это было формальностью – потом затыкались и смотрели передачу. Наше погружение было полным. Мы смягчались. Мы сдавались. Мы присоединялись к этому клубу. Тэйлор забывался и сосал свой большой палец, а Сильвер и я позволяли ему это. Мы смотрели, как Мышкетеры восхищаются отличными планами и какими-то сомнительными приключениями и говорят о своих чувствах. И не смеялись над ними. Не смеялись, когда они говорили милые слова о своих родителях или когда были вежливы друг с другом. Ловили каждое мгновение шоу. Наши глаза искрились голубым светом. Мы продолжали пялиться в телик даже после того, как те пропевали свой гимн и исчезали в рекламе зубной пасты и сладостей. Затем, придя в себя и проморгавшись, мы встряхивались и говорили грязные вещи об Аннетт.