Не приехали. Или приехали, попробовали было тянуть с помощью трактора и коллективной ругани, да и плюнули, списав судно по акту. Корпус порвали. Нижняя часть ушла в песок более чем на полметра.
Продолжая линию киля до самого уреза воды, по песку тянулась гигантская борозда, лишь внизу замытая волнами. Трава проросла, а вот деревьев ещё нет. Борозда напоминала след, оставленный мифическим речным чудовищем. Описания таких чудищ встречаются в сказаниях эвенков и народа кето. На худой конец борозду проделали гигантским плугом. Вот только сеятеля не нашлось, да и баржа в этой пашне оказалась мёртвым посевом, только чёрные, хорошо просмоленные рёбра чудовища и остались на виду.
За годы судоходства на великой сибирской реке более сотни пароходов и теплоходов, барж и плавкранов утонули, были выброшены на берег или сгорели. Жертвами речной стихии становились как новые суда, так и отслужившие. Часть из них до сих пор покоится на каменистом ложе, часть разбросаны по берегам.
Грустная картина.
По правому берегу тянулись ряды высоченных сосен, такие называют корабельными. А перед этим глаз радовали берёзовые рощи и обманчиво мрачные ельники. Исторически недавно в русском языке существовало много терминов для обозначения тех или иных лесов. Нынче многие из них подзабыты.
Стало нормой называть тайгой все густые северные леса с елью, сосной и лиственницей. Однако так называли дремучий лес лишь в Восточной Сибири, в центральных районах России его называли тайболой, а в Западной Сибири — урманом. Опушка леса — это раменье. И сосняки в разных лесах назывались по-разному. Сосновый лес в болотистой низменности — мяндач, а на сухой возвышенности — бор. Сосна, растущая в бору — конда. Это самое лучшее дерево для любого строительства: лёгкое, стройное, и на корню просмоленное. Вот только вызревают кондовые сосны долго, больше трёхсот лет.
С реками и болотами тоже были нюансы. Пойменные леса по берегам — урёмы. Там, где болото выходит на твердую почву, расположились березовни. Сухие хвойные чащобы посреди болот, полные всякого зверья, называли колки. Привычная всем роща — это сухой лиственный лес близ жилья. Леса на невысокой длинной возвышенности имели особо красивое название — гривы. Глухие, всегда тёмные, неприступные лиственные леса — дебри или дикие урманы. А самое их ядро, где никакому зверю не нравится, — калтусы. Увы, теперь всё это разнообразие и богатство мы, многое забывшие сегодня, называем одним скучным словом — лес.
Летевшая навстречу катеру мелкая зыбь нервно потрясывала корпус, но не настолько, чтобы возникали неприятные ощущения. Впереди показался старинный, словно из прошлого века, красный буксир с огромной белой трубой и обвешанный со всех сторон автошинами, который тащил за собой гигантский плот. Следом показался ещё один буксир, гораздо крупней и новей, этот шёл без состава. Увидев его Потапов довольно крякнул и легонько хлопнул пальцами по лбу, наглядно показывая, где именно зародилась некая гениальная мысль.