– Я могу подойти и после обеда, добавить своих фразочек, – предложил он.
– Вообще–то я предпочитаю сохранять еду в себе. Спасибо.
Этан помрачнел. Я будто была первой, кто отказала ему.
– У тебя красивые глаза, – сказал он со странным видом, думая, похоже, что он сексуальный.
Но казалось, что ему что–то попало в глаз.
– Ах, спасибо. Давай угадаю, что дальше, – я широко улыбнулась, показывая зубы. – У меня красивая улыбка?
Он прищурился.
– В чем проблема, новенькая?
Почему он был таким настойчивым, я не понимала. Я не была красавицей, что выделялась из каждой толпы. Я была даже не милой. В лучшие дни я еще могла назвать себя такой, но Этан вряд ли интересовался милыми. Так зачем он лез ко мне?
Я огляделась и поняла ответ. Он приставал ко мне, потому что выбора было мало. Может, потому я и рявкнула:
– Моя проблема, Этан, в том, что я лучше поцелую сурка, чем тебя. Я не собираюсь заводить летний роман ни сегодня, ни завтра, ни когда–либо. Можешь оставить меня в покое?
Он не отвел взгляда, а сжался и пожал плечами.
– Кто говорил о романе?
Я застонала. Где же спасение?
Я не понимала, что Кэллам все еще был рядом, пока он не кашлянул.
– Этан? – он подождал, пока Этан кивнет ему. – Заткнись.
ТРИНАДЦАТЬ
В начале лета моя жизнь имела смысл. Странным образом, но она была предсказуемой. Я могла перечислить, что происходило каждый день, и как вели себя люди.
Лагерь Кисмет разбил все представление о жизни. Всего за неделю.
Мой мир словно перевернулся, и люди вели себя не так, как должны были. Все, кроме меня… и папы. Отлично. Теперь я была в одной куче с папой. Прекрасное лето.
Мама все еще вела себя странно, как старая версия, которая специализировалась на объятиях перед сном и записках на салфетках в коробках с обедом. Часть меня хотела верить, что прежняя мама возвращалась, но я не спешила надеяться.
И Гарри. Он все еще был хорошим умным ребенком, будто потомком Эйнштейна, а не Престона и Синтии Эйнсворс, но он начал новую страницу. Он был теперь смелым, охотился за адреналином.
У Гарри каждый день теперь был полон занятий, и он нашел себе множество друзей. Судя по тому, ка кони говорили, они словно прошли войну и сроднились.
Так прошла первая неделя лагеря. Мама стала… мамой снова. Гарри стал мистером Популярность, попробовал жизнь на грани опасности. И я напоминала папу и держалась до побеления костяшек за то, каким все было, и каким станет, когда мы покинем лагерь в конце лета.
И были проблемы с парнями. Не с Этаном, хоть он пытался стать проблемой, а с Кэлламом. Я не могла его понять. В одну минуту он шутил и улыбался, а потом рявкал на меня из–за неуклюжих узлов. В один миг я ему будто нравилась, а потом он едва терпел меня.