– Вот как, – зашипела Эмерсон. – Парень появился на горизонте, да?
Я скривилась. Я не могла врать лучшей подруге, но я не спешила обсуждать Кэллама и меня.
– Наверное?
– Я знала, – запищала Эмерсон. – Как его зовут? Где он живет, когда не в лагере в поеденной грызунами хижине в Аризоне?
– Домики не поедены грызунами. Они не для президентов, но и не так плохи, – я скрестила пальцы, надеясь, что она отвлечется на тему пространства, но сомневаясь в этом.
– Снова не так плохо… – я могла представить, как она постукивает по подбородку. – Ты же не превращаешься в хиппи, которые хотят жить на природе, не попала в культ, где едят семена и капусту и промывают мозги при каждом приеме пищи, запивая это чашкой «Kool–Aid»?
Я сдерживалась до этого, но теперь вздохнула.
– Я не люблю «Kool–Aid».
– Им будет плевать, нравится ли, пока это не отключит почти все внутренние органы.
– Эмерсон… – у меня был долгий день. Обычно от разговора с ней становилось лучше, но сегодня это явно было не так.
– Финикс, – парировала она таким же тоном. – Ладно тебе. Поговори со мной. Так делают лучшие друзья.
– Знаю, – я вытащила фонарик из кармана и включила его. Я не хотела сделать не тот поворот и провести ночь в лесу. – Просто можно столько всего рассказать, что я даже не знаю, с чего начать. Или как почти все это объяснить, – мои глаза слезились от мысли о семье и конце лета. Столько неясного.
– Это из–за твоих родителей? – в этот раз тон Эмерсон был мягким.
– А что было не из–за них последние два года моей жизни?
Тишина в трубке.
– Наверное, сейчас не лучшее время упоминать такое, Финикс, но я поклялась, что расскажу, как только мы свяжемся, – я приготовилась, и Эмерсон притихла. – Моя мама увидела кое–что в газете пару дней назад. Ты же знаешь, она все время деловая. Она увидела имена твоих родителей в списке банкротов…
Если увидели родители Эмерсон, но увидели и родители других моих друзей. И не друзей тоже. Вся школа будет знать к тому времени, как я пройду двери в начале выпускного года, что у моей семьи проблемы в банке и везде.
– Ты еще там? – спросила Эмерсон, я молчала. – Знаю, такое ранит.
Она пыталась вызвать мою улыбку или хоть немного приободрить Я слабо рассмеялась.
– Я знала, что в деньгах все не так хорошо. Но я не понимала, насколько все плохо.
– Судя по твоей реакции, они еще не рассказывали? – Эмерсон вздохнула. – Больно поднимать такое. Родители сказали, что я не должна. Но я не могла скрывать от тебя такое.
– Нет, все в порядке. Спасибо, что сказала. Потому ты моя лучшая подруга, – я прильнула к дереву у дорожки. Я старалась убедить себя, что злилась, но хотелось просто сжаться в комок и плакать. Жизнь разваливалась на глазах, и я не могла никак это остановить. – Знаю, было сложно рассказывать мне. Спасибо, Эмерсон.