– Разве похоже, что я нашел ответ на этот вопрос?
Я кивала, а мозг искал решения или хоть какую–то помощь.
– Ты пробовал техники глубокого дыхания?
– Я о таких техниках и не слышал.
Я отметила это, как возможный вариант помощи.
– А как насчет позитивных утверждений, когда застрял? Ты такое пробовал?
– Если бы я знал, что такое, – он сморщил нос, словно я предложила нечто жуткое, – позитивные утверждения, может, я смог бы ответить.
– Ладно, ладно, – я медленно постучала карандашом по виску, шестеренки все крутились в голове. – Почему нам не провести небольшой тест, чтобы понять, как все происходит?
– Я уже знаю, как будет.
Я вскинула бровь.
– Я паду. От огня и без славы.
Я недовольно застонала.
– Нам явно нужно пополнить твой запас общими позитивными фразами, пока ты не застрял в пессимистах до конца жизни.
– Ненавижу быть как все.
– Да, это и так видно по твоим прическе и плейлисту.
Он снял кепку и тряхнул головой. Половина волос все еще была мокрой от душа, а другая половина торчала во все стороны.
– У меня нет прически.
Я цокнула языком.
– Вот именно.
После этого я сделала вид, что продолжила обучение. На полторы минуты.
– И все? Глубоко дышать и думать о хорошем? Так можно решить проблему?
Я вздохнула и, глядя на книгу, открыла его учебник и шлепнула по нему ладонью.
– Пока – да. Я посмотрю больше, когда окажусь перед компьютером, но пока попробуй глубоко дышать.
Кэллам за столом начал вдыхать и выдыхать так громко, будто рожал.
Когда он понял, что меня не отвлечь, он вернулся к книге. Он поерзал на скамье, вздохнул семь раз, простонал четыре раза, а потом застучал карандашом.
– Хватит уже стучать карандашом, – сказала я, опустив руку на карандаш. Конечно, он нее мог сосредоточиться – и я не могла из–за такого шума.
– Это меня успокаивает, – возмутился он.
– Правда? – я опустила карандаш в шов книги. – И поэтому ты отлично сдал все тесты.
Он нахмурился.
– Жестоко ты.
– Эй, я тут не для милости с тобой. Я тут, чтобы тебе помочь, – я широко улыбнулась ему.
Он не повелся.
– Эта «помощь» требует использования жестокой любви?
Я старалась не смеяться, ведь в остальное время он так обращался со мной. И он был хорош в этом. Я могла доказать это эмоциональными ранами.
– Думаешь, Хелен Келлер выучила язык знаков, потому что Энн Салливан была с ней милой и нежной?
Его рот раскрылся. Он моргнул.
– Ты сравниваешь меня с Хелен Келлер?
Я прикусила щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.
– Это делаешь ты.
Он все смотрел на меня.
– У меня нет слов.
– Если придумаешь, можешь написать их у меня на руке.
Он покачал головой.