Нет, не могу...
Вы будете смеяться...
Не хочу всё портить...
Лучше продолжу...
Не знаю, какое у нашей парочки было настроение во время отдыха, но мне точно известно, на кого они стали похожи по возвращении в Городок — на кочегаров.
Ровно через двое суток, в полдень, в ванной открылась дверь и из неё вышли Томас и Леся. И тут их поджидал... сюпра-а-а-айз!
Надо объяснить. В первую же ночь после исчезновения нашей парочки к дому Леси прибыли гости. Сначала сняли охрану. В буквальном смысле. Во дворе, когда оба охранника задремали в машине. Затем в открытую форточку квартиры Леси бросили бутылку с коктейлем Молотова. Это было несложно сделать — она жила на втором этаже. Пламя занялось хорошо. Дальше каждый делал то, что должен был делать. Неизвестные смылись. Пожарные приехали вовремя и успели потушить огонь, пока он не перебросился на соседние балконы. Милиция начала искать хозяина квартиры. Соседи на следующий день не побрезговали порыться в поисках чего-нибудь ценного, но мародеры ушли без награды — уж очень огонь был прожорливым.
Когда наши курортники вернулись, то перед ними предстали обугленные стены, закопченный потолок, залитый водой и пеной пол, черная мебель, вернее то, что от неё осталось. Там был диван с торчащими во все стороны пружинами, жалкие огрызки столика, пластиковые горшки для цветов, которые больше напоминали растаявшее мороженое, только не белого, а гудронного цвета; лопнувший бутыль и торчащие из него палки — тот самый букет. Леся, увидев всё это, и вдохнув отравленный полный гари воздух, оцепенела. Она силилась хоть что-то сказать, но не могла — всё, что ей было мило в этой жизни, и что она успела накопить — хранилось здесь, в этих тесных двух комнатах. Фотографии, посуда, постельное белье, одежда, обувь, украшения, милые безделушки. И вот теперь её, дорогое сердцу прошлое, вдруг превратилось в угли.
Томас, не раздумывая, взял Лесю в охапку и потащил во двор. Выйдя на улицу, он остановил такси и, посадивничего не соображавшую девушку на заднее сидение, приказал водителю, что бы гнал на цыганский посёлок.
Всю дорогу Леся молчала.
Женщины падки на истерики, но только если рядом есть тот, кто готов их выслушать. Томас подходил на эту роль, но водитель к такой категории не относился, поэтому за всю дорогу Леся не проронила ни слова. Стоило машине подъехать к воротам дома, калитка сразу открылась — их уже ждала помощница Антонины Петровны — Катерина. Расплатившись с таксистом, Томас провел Лесю на террасу. Усадил в кресло-качалку и приказал ждать. Зайдя в дом, он строго посмотрел на Катерину, которая перед приездом гостей закатывала банки с вареньем. Вытирая руки о передник, она кивнула в сторону двери и спросила: