Томас (Брыков) - страница 144

Братья были вынуждены покинуть часовую лавку. Пруссия проиграла, даже не попав на церемонию. Её место впервые в истории гадания заняло Киевское Княжество. Ральф отвезет тело покойного домой, готовить к погребению, а Михаэль остался, чтобы отомстить. Он знал куда бить, как бить и чем бить. Вот только, как вы понимаете, Тихоня всё равно остался жив.

Томас Чертыхальски не мог умереть, ибо стал рабом своего Желания.

Вернувшись, Тоня сразу пошла наверх. Тяжело поднимаясь по скрипящей лестнице, яростно обмахиваясь веером, она сама себя успокаивала, просила не кипятиться, но вся невозмутимость баронессы улетучилось, как только вошла в комнату, и увидела такую картину: Чертыхальски, развалившись в кресле и забросив ноги на стол, кушал мороженое. Ложечкой. На неё и не посмотрел.

Подошла, взяла за грудки, приподняла, так, нежно... и спрашивает:

— Это что же ты, Seckel, такое удумал, га?! Ты шо, берега попутал? Приблуда блохастая. Быстро же забыл, как я с тобой нянчилась! Это такая твоя благодарность за всё моё хорошее?

Томас стащил ноги со стола, встал и медленно, но уверенно освободился от вцепившейся в его рубашку баронессы.

— Не гони лошадей, мать, остынь. Скажи, что случилось?

Невысокая полная Тоня умудрилась нависнуть над высоким тощим Тихоней. Посмотрев поверх очков, рявкнула:

— Ты зачем приехал, подкидыш чухонский?

Томасу вдруг захотелось оказаться подальше от Городка — где-нибудь на Камчатке, среди гейзеров.

— Антонина Петровна, успокойтесь. Когда вы так верещите, я не могу здраво рассуждать — мысли в норки прячутся.

Подождав, пока баронесса присядет, пододвинул ногой стул и примостился рядом. Спина ровная, улыбка вежливая. С постным видом он взял чашку, зачерпнул ложкой пломбир, но баронесса вдруг жахнула кулаком по столу. Тихоня вздрогнул, и чашка упала на пол, разбилась. Наблюдая, как белая лужица растекается по паркету, Тихоня тоже закричал:

— Вот видишь, что наделала!

Он-то знал — баронесса в таких случаях теряется, потому что на неё никто никогда не повышает голоса, но к удивлению Тихони хозяйка продолжила гнуть своё:

— Говори! Зачем приехал?! Что наплел Соловей?

Здесь, надо признать, Тихоне стало дурно. Он любил загадки, интриги, трюки и фокусы. Озадачивал своих жертв, наслаждаясь их глупостью и слепотой, но сейчас перед ним была чужая необъяснимая загадка, даже парадокс.

— С чего ты взяла, чтобы я...

Антонина Петровна со всего размаху, со звонким хлопком, ударила Тихоню веером по руке.

— Не юли! Ты мне мяса дай, а сухари оставь помазкам. Зачем приехал, ирод?