Раз устал, надо отдыхать... сказал тогда Князь.
Баронесса подошла к серванту, открыла стеклянную дверку и достала из бара початую пол-литровую бутылку «миргородской». Один глоток — и водички почти нет. Остатки вылила на платок, протерла им лицо и, усевшись на стул, тяжело вздохнула.
— Вот сволота.
Непонятно, кому были адресованы эти слова? Томас надеялся, что не ему.
— И ты, гад, чего молчал? Неужели это такая тайна? — веер яростно терзал воздух. — Сколько раз мы пытались не обращать внимания на эти... — Антонина Петровна усмехнулась,- пророчества.
— И что?
— Выходило ещё хуже. Ладно, давай думать спокойно. У нас есть Соловей. У нас есть ты. Вы дуэтом вспоминали про мой Городок. Значит, здесь что-то должно скоро произойти.
— Князь сказал — событие касается света.
— Намек на чистеньких? Хорошо, давай потопчемся на этой могилке... Свет — это не про меня. Мне нет дела до света, пойдет ли кто куда, найдет ли счастье... Или не найдет.
Томас осторожно предположил:
— А вдруг у тебя в городе появится ну очень чистенький?
— В смысле?
— Страшный суд и всё такое.
— Не, всё это бредни.
Баронесса отвернулась, посмотрела в окно. Томас заметил, как начали двигаться её губы, словно она читала про себя. Веер с хрустом сложился, и кончик показал на Тихоню.
— Слушай, если у меня в отчине и дедине по твоей милости начнется драчка... — баронесса посмотрела на Тихоню исподлобья и погрозила веером.
— Это с каких это?
— А нечего тайничать.
— Напугала. — Томас подался вперед: — Скажи лучше, откуда твой знакомый знает о нашем с Князем разговоре? Это же такая тайна, шо капец!
Антонина Петровна хитренько улыбнулась.
— От тебя.
— Как это? Я никому не говорил.
— Но вспоминал?
— А что запрещено?
Баронесса кивнула.
— В моем городе — да.
Тоня встала, держась за поясницу, потянулась.
— После твоего отъезда в сороковых я окрутила одного мужичка из Курдюмовки. Он такой любопытный был, такой любопытный — страх. Все боялся, что против него соседи заговоры плетут, хотят деньги украсть, анонимки пишут. Вот я и подкатила к нему, говорю, хочешь знать, что думают в округе? Дала недельку послушать его улицу. На пробу, стало быть. В итоге заполучила два козыря — душу и всевидящие глазки. Давно хотелось.
— Подожди, где Курдюмовка, а где центр?
— Так когда это было? Мужик оказался не промах, скупердяй ещё тот — с самого начала ругались. И тогда, и теперь за каждую услугу требует землю. Я к нему ходила, ты думаешь, запросто так? А улица Пионерская, дома с тридцать четвертого по семьдесят восьмой не хочешь?
— И что?
— Не повелся — требует больше. Ты, знаешь, если б он мне все рассказал: кто приехал, когда, куда, что за свет такой — я б ему всю Пионерскую отдала, но он же не согласится, а если и возьмет, то прямо ничего не скажет, всегда загадочками, гад. Пойди тут разберись.