Рома растерянно оглядел свидетелей его позора. Все молчали. Не лица — маски. Все ждали первого слова. И оно пришло. Дядя сделал шаг вперед — глаза запрятаны в щелочки, усы раздвинулись, показывая желтые прокуренные зубы.
— Мужик сказал — мужик сделал? Будь ты в хате, я бы тебя и за мужика не посчитал. Под нарами бы протянул. Ты не мужик, ты — порося визгливое, вот ты кто.
Теперь все ждали второго слова. И оно пришло — отозвался Леший.
— Я понимаю, что в гостях. Свой монастырь, устав и всё такое, чужая семья — потемки. Разрешите встрять. В чем вина этого молодого человека? Обыкновенная авария. Я думаю: с кем не бывает? Мне тоже могут в зад заехать, мало ли идиотов на свете? — Леший положил Томасу руку на мокрое плечо и добавил: — Я не о присутствующих...
Продолжил, не убирая руки:
— Хлеборез проспорил, и я снова думаю: с кем не бывает? Конечно, Дядя расстроен — его парнишка проигрался, но я в который раз себя спрашиваю, а что тут такого?Я вот в казино вчера засадил двадцатник зелени и не плАчу, а здесь просто сливка. Нормальный спор бродяг. Я не знаю, почему, в чем причина такого платежа. Может, — Леший потрепал Томаса, -кое-кто ещё с детства не вышел, может, ещё что... Ну, не знаю я! Могу только догадываться. Но что-то мне подсказывает, Рома сделал нечто нехорошее, правда? И это нехорошее не тянуло на большую обиду. Так, на пакость. На ту же сливку? Верно?
— На перекрестке было маленькое недоразумение, — кивнул Томас. — Но, я так думаю, кто старое помянет — тому глаз вон.
— ...сказал Кутузов, — закончил мысль Леший.
Томас театрально поднял руки.
— Пусть будет так. У меня больше претензий нет.
Леший повернулся к Дяде.
— Вот видишь, у парня претензий нет.
Дядя в кои веки перестал улыбаться.
— А у меня есть. Хлеборез — сука. А что будет, если не нос, а его яйца в тиски зажмут? Да, он же всех сдаст.
Леший посмотрел на Дядю.
— Это уже серьезно, паря, — прищурился, сплюнул. — А ты выдержишь, Алибабаевич? Ты готов свой клюв подставить?
Дядя выпрямился, расправил плечи, даже широко открыл глаза.
— Когда под Ростовом инкассаторскую машину взяли, кого красноперые прессовали? Меня! Но я молчал.
— Да там и без тебя сук хватало, Дядя! Не надо из себя строить Зою Космодемьянскую. Если уж пошел такой расклад,вот что скажу. Голосок прорезался, глазки заблестели. Я впервые вижу твои глазки, Дядя, и они мне не нравятся. Мой сказ такой. Кто-то из вас двоих неправ. Докажи, что не просядешь, что сильнее, и тогда к тебе заяв нет. А пока...
Леший кивнул Томасу, мол, братан, не в западло.
Тихоня пожал плечами — какие проблемы?