— Ты хочешь сделать ставку? — спросила я.
Он качнул головой.
— За это я тебе и плачу.
Я не стала говорить ему, что никогда не делала этого раньше, поскольку он был прав. Это была исключительно часть моей работы.
В зале на несколько секунд до начала торгов установилась полная тишина. Организатор торгов представил картины, рассказав немного о происхождении и композиции картин, все это мы прочитали в каталоге, — и прежде, чем я успела перевести дыхание, начались торги. Один из участников торгов давал указания посреднику по телефону, не давая возможности никому подобраться к картине. Мой план состоял в том, чтобы выждать, пока один из первых участников торгов не выпадет, только потом поднять свою карточку с номером. Но я даже не успела ничего сказать, потому что буквально за несколько секунд была достигнута максимальная ставка, и картина ушла с молотка.
— Извини, — прошептала я, торги продолжились.
— Не стоит, — ответил он. — Оказывается, это очень весело. Напоминает старые добрые времена, когда я продавал вещи на улице, зарабатывая большие деньги. Там все разодевались в красивые одежды.
— Улица? — спросил я. — Когда ты это делал?
— И, поверь мне, люди там пахли намного приятнее.
Неужели родители заставляли его зарабатывать на колледж или типа того?
Наш следующий лот был ню литография Дега, которая шла с остальными, и он готов был купить ее. Торги начались с высокой отметки в сорок тысяч долларов. Мы могли согласиться на семьдесят пять. Я поощряла всячески Сэма не разбазаривать деньги, возможно, я сама была слишком консервативной. На шестьдесят торги застопорились, и я ухватилась за карточку, готовая поднять вверх руку. Я чувствовала, что Сэм наблюдает за мной, но я не смотрела на него. Когда были провозглашены шестьдесят пять, я посчитала это нашим шансом и подняла наш номер. Организатор аукциона признал мое заявление, ткнув в мою сторону пальцем.
— Семьдесят пять? — спросил он претендента впереди, который поднимал ставку с самого начала. Он кивнул, словно мы не делали никакой ставки, перекупив, картина ушла к нему. Господи.
Я сидела в кресле, покачивая головой, совершенно не веря тому, что происходило.
— Не столь важно, — прошептал Сэм. — Правда. Это всего лишь очередной опыт. — И в том, как он произнес слово «опыт», мне захотелось почувствовать его язык на своей коже и его руки на своих бедрах. Я сильнее сжала рукоятку клиентской карточки.
Следующим был натюрморт Брейгеля — самый дорогой из трех лотов, на которой мы договорились с ним сделать ставку. Я была удивлена, что Сэм выбрал его из моего короткого списка, на что следовало обратить внимание, поскольку в этой картине не было ничего привлекательного, особенно для тех, кто совершенно не разбирался в искусстве, этот натюрморт казался настолько традиционным на первый взгляд. Но если бы вы внимательнее неторопливо посмотрели на него, эта картина стала бы оживать перед вашими глазами и раскрывать свои тайны при каждом взгляде. Тем не менее, это было отличное вложение денег и у нас имелся хороший шанс заполучить его при нашей самой верхней ставки — в один и два миллиона.