— Командный состав и партактив ко мне! — крикнул он, сорвав телефонную трубку.
Магия имени сработала — всё пришло в движение и стало меняться на глазах. Паровозы зашипели, окутывая строящиеся колонны клубами пара. Пьяные лица бойцов разгорались на осеннем ветру кумачом пролетарского гнева. Образовав на вокзальной площади цепочку с вёдрами, комсомолки принялись заливать горючее в бензобаки гигантского цеппелина. К вечеру головной эшелон был уже сформирован и отправлен на восток.
Первым в Нему влетел на рысях Отдельный имени годовщины Октябрьского пленума эскадрон красных казаков под управлением Хаима Белькевича. Центральная улица зияла воронками на месте разрушенных домов. Обыватели попрятались в ожидании репрессий. Постреляв по окнам для устрашения, кавалеристы ускакали в сторону Рябиновки, над которой уже реяла на фоне блёклой зари свинцовая туша цеппелина. Штаб Сталина был оборудован в салоне бронепоезда, но вождь никого не принимал — работал с документами. Подробности чудесного изгнания колчаковцев удалось собрать по крупицам у местного населения — единственный участник событий, писарь Бабель, ходил с замысловатым видом и помалкивал, имея, очевидно, на сей счёт особые указания.
Легенда гласила, что Сталин, побывав на том свете, вернулся на землю вершить Страшный суд, заручившись полномочиями на Самом Верху. В подтверждение чему многие видели в небе огненный столп, из которого неслась вслед убегающим белогвардейцам матерная брань и летели предметы утвари…
Реальные события в ночь великого перелома развивались по иному сценарию: первым, кто встретил Сталина, спустившегося на насыпь из паровозной будки, был Исаак Бабель. Он и представил вождю своих новых товарищей — скоморохов и примкнувшего к ним Ефима Генералова.
После короткого собеседования сельский атеист был послан за подмогой, и вскоре явился с группой угрюмых оборванцев явно пролетарского происхождения. Это были прятавшиеся в овине дезертиры-будённовцы. Они приветствовали вождя восторженными возгласами и пением «Интернационала».
Теперь нужно было спешить, пока белые не прочухались. Наскоро сформировав орудийные и пулемётные расчёты, Сталин лично развёл бойцов по позициям. Из развороченной башни главного калибра выволокли на траву контуженного полковника Галицына. Из пулемётной рубки вывели под руки Катю. (Её обнаружили спящей в обнимку с ещё тёплым от стрельбы кожухом «максима»). Рассеянно пожав ей на прощание руку, Иосиф Виссарионович занял привычное место машиниста, и громада бронепоезда тронулась в направлении Немы, быстро набирая ход.