Пока наши два приятеля совершали свой стремительный круиз по маршруту «Блоксберг — Гиперборея — Рябиновка», доктор Штайнер застыл перед светящимся Порталом, заворожённый открывшимся — его тренированное сознание мигом соединилось со сверхсознанием Золотой пирамиды, венчавшей легендарную гору Меру, и древняя мудрость стала вливаться в него могучим потоком. Так он простоял, отрешённый от обыденности, в течение многих часов — пока не свалился на землю замертво от истощения…
Яков Блюмкин, смекнув, что его провели, кинулся, потрясая бомбой, следом за умчавшимся по узкому серпантину длинным белым автомобилем.
«Испано-сюизу» доктора Рудольфа Штайнера полиция обнаружила через три дня на живописном берегу Женевского озера.
Про таинственных Клауса и Грету больше в этих краях никогда не слышали. Да швейцарцы и вообще говоря не самый любопытный народ…
— Что — вас так уже сильно волнует судьба тюрьмы, в которой вам однажды довелось отсидеть? Россия — это тюрьма народов. Земной шар — всего-навсего тюрьма отягощённых злом душ. Оно вам надо? Одумайтесь!
Последнее слово Якова Блюмкина…
Борис Савинков, по конспиративной привычке зарывшись лицом в стог, с невольным трепетом наблюдал за передислокацией красных войск. Во всём этом сквозила некая первородная скифская мощь — гимназисту Саше Блоку по этногенезу пятёрка с плюсом… Сперва с гиком и шальной пальбой по полю промчалось около полусотни боевых колесниц. Следом в облаке пыли со странной песней потянулась на рысях конница:
— … Прощальным костром догорает эпоха,
И мы наблюдаем за тенью и светом
В последнюю осень…
«Какие жуткие слова. А красиво поют! В нашем времени не было таких ясных слов — всё больше чахлые накокаиненные незнакомки… И как же страшны эти лица в закатном зареве. Так вот он какой — пресловутый новый мир, ради которого я, Борис Савинков, жил, боролся, и теперь обречён сдохнуть в гнилом стогу! Увы — Революция всегда сжирает своих лучших детей…».
* * *
— Товарищ Будённый! — к лихому усачу в малиновых шароварах подскакал плюгавого вида вестовой с пакетом. — Вас срочно требуют в Вятку, в штаб Реввоенсовета.
— Меня — требуют? — Пётр, оскалившись, дал шпоры злому вороному жеребцу. — А ты не в курсе, боец, как я назвал свой бронепоезд?
— Все знают, товарищ Будённый: вы назвали его «Кратким курсом!»
— Так вот, передай своему начальству — мой паровоз всегда под парами. Час пути — и нескольких залпов хватит, чтоб превратить вашу сраную Вятку в огненную братскую могилу! И кто после этого смеет с меня чего-то требовать? Я — Будённый! А твоя как фамилия, чучело?