Делать нечего, с горем пополам «виртуозы» дотащили, наконец, девушку до дворца.
— Нет, ты даже не слышал, что он мне вчера сказал! — продолжал возмущаться Маттео. — Обвинил в поедании чаек, а ведь я ни разу в жизни их даже не пробовал! Разве что воробья один раз, но и то лишь из уважения к дорогому другу Мяурицио, который любезно угостил меня.
Откуда-то раздался пропитущий бас уличного барда:
«Виртуозы» под мостом
Жрали чаек: «Ом-ном-ном!»
А потом их запивали
Неразбавленным вином!
— А мышами он тебя ни разу не угощал? — явно издеваясь, спросил Пеппино.
— Нет, столь изысканное лакомство синьор Мяурицио всегда оставляет для себя.
— Давай, три, четыре… Мя-я-я-я-яу!!! — на два голоса заорали оба театральных деятеля, а к ним подсоединился ещё и кот.
— Доставка фокаччи[1]! — пропитущим контральто, похожим более на мутирующий тенор, проорал Маттео.
— Какой, скорпион тебя укуси, фокаччи? — громко возмутился Пеппино.
На балконе второго этажа появилась эпатажная фигура принца Асканио. Принц был совсем голый. Ну как, совсем, только в парике и чулках. И, похоже, что непрошеные гости не очень-то его обрадовали.
Демонстративно уперев руки в бока, без тени стеснения, Асканио насмешливо, но с долей раздражения завёл разговор с представшими перед его взором неудачниками:
— Что тянем на ночь глядя? Картошку что-ли на рынке спёрли? — уже веселился принц, радуясь своему остроумию. — Пеппино, от тебя не ожидал. Ладно, этот крысоед несёт в дом всякую дрянь, но ты, баловень судьбы… матушкин любимчик, друг мой! — и добавил шепотом: — Тьфу, тьфу, упаси Бог от таких друзей, — Асканио хотел было идти в покои — становилось прохладно стоять нагишом, да и два истукана больше не представляли для него интерес, но тут неожиданный ответ остановил его.
— Эй! Асканио! Ты долго пялиться будешь? Мы, между прочим, принесли тебе подарок! Только мы его тебе не отдадим, потому что сейчас полнолуние!
— Больно нужны ваши дохлые кошки или кого вы там притащили… — Асканио так хотелось узнать, что же там такое, что он готов был в чём мать родила бежать вниз, лишь бы засунуть нос в этот проклятущий мешок. Но показать своё любопытство — значит проиграть этим двум интриганам. Ни за что!
— Попадешься ты мне, Пеппино, — сквозь зубы прошипел принц. В порыве гнева он стащил чулки и парик, в общем всё, что оставалось на нём, и запустил в стоявших внизу оппонентов.
— Ложись! — крикнул Алабастри, когда в «виртуозов» полетели шмотки принца.
— Паршивцы! — крикнул Асканио. Злой и неудовлетворённый, он стукнул балконной дверью и скрылся в мрачной глубине дворца.