— Давай выпустим дергача. Мне его жалко. Ни мух, ни червяков не ест.
Она сняла с длинной ноги пленника шнурок:
— Побегай!
Голенастый птенец не двигался с места.
— Не желает убегать, понравилось, — решил Степанко.
Однако черная птичка что-то сообразила, вытянула шейку и без оглядки понеслась к лесу, нырнула в заросли кукольника и скрылась.
И тут Надюшка не выдержала, придвинулась к Кольке, чтобы не слышал Степанко:
— Ох, какой же ты был вчера! Сашке нос раскровянил. Он тебя не сумел довести. Я за бабушкой Дуней бегала… Неужто тебя от двух стопок так развезло? Сашка говорит — от двух. А папка не верит…
Заметив, что Кольке разговор неприятен, девочка умолкла и, ни с того ни с сего, спросила:
— А ты мороженое едал?
Колька удивленно вскинул брови, усмехнулся:
— Конечно. И эскимо, и сливочное, и шоколадное, и фруктовое, и пломбир.
— Я тоже один раз ела, когда с папкой в город ездила. И в настоящем кино была, — с важностью произнесла Надюшка. — И яблоки едала. Папка привозил… Учительница сказывала, они на деревьях растут. Сладкие. Ужасть! Арбузы тоже есть, я в книжке вычитала. Они как тыква растут. Нутро у них красное, сахарное. На юге, бают, деревья имеются, как, скажем, у нас рябина или боярка, а на них фрухта разная растет…
Колька рассмеялся, он не думал обижать Надюшку, но очень уж забавными были ее рассуждения, прямо смехотворными. Привыкнув к девочке за день, он решил, что церемонии излишни. Да и показать хотелось, что есть вещи, в которых он посильнее своей «учительницы».
— «Бают, бают»! Кто Так говорит? И не фрухта, а фрукты! Скажи, в вашей школе так и учат: бают, фрухта?
После он собирался сказать, как надо правильно произносить слова. Колька мог бы расширить Надюшкины познания также в отношении юга и фруктов. Почти каждое лето он ездил с родителями отдыхать то в Крым, то на Кавказ.
Но «охотницкая дочь» не захотела слушать, вспыхнула, гордо вскинула голову:
— Как учат, так и учат! Где уж нам! Вы городские, образованные…
Она взяла литовку и удалилась. Подопечный был брошен на произвол судьбы.
Колька пробовал разговориться со Степанком, привлечь малыша на свою сторону. Но тот догадался, что сестру чем-то обидели, и тоже отшатнулся.
До конца дня Кольку терзали угрызения совести. Он вспомнил, как вела себя Надюшка, когда он не управился с шестом, с какой охотой взялась обучать его косьбе. И теперь ему было ясно — это не во сне мелькнули вчера Надюшкины лицо и глаза… К тому же ее отец подарил ему нож.
Уже по пути в Бобылиху Колька выбрал удобный момент и приблизился к девочке:
— Ты не сердись. Я так… Не хотел тебя обижать.