В избушке они застали гостей. Братья Кочкины, Илья Пономарев и Алеха Чепчугов остановились у них на ночлег по пути в верховья.
Надюшка немедленно взялась за приготовление ужина. Надо накормить гостей и самим подкрепиться. Сегодня первый раз выходили на рыбалку…
— Вы, никак, поссорились? — спросил за чаем дедушка.
Колька покраснел. Он не сомневался, что Надюшка выложит начистоту о случившемся, и не знал, куда спрятать глаза.
— Не я, а он злится, — сказала девочка. — Осерчал, что в медведя стрелить не удалось. Думает, я спугнула.
— В какого это медведя?
— В малиннике натолкнулись. Только перепужался косолапый, удрал. В момент — что был, что не было. Только его и видели…
— Так ты в него стрелить собирался, значит? — засмеялся Алеха Чепчугов, явно сочувствуя Кольке.
Колька ниже склонился над чашкой. Надюшка сказала неправду. Но за эту неправду мальчик был несказанно благодарен.
Надюшкину выдумку взрослые приняли за чистую монету, и она развеселила промысловиков.
— Ты не того, Коля… Ежли медведь убегает, не горячись, не старайся задерживать, — вполне серьезно заметил дедушка.
— Вот когда сам лезет, не плошай, — подхватил Алеха. — А случается, не хочешь, да приходится драться. Как у меня этой весной вышло…
— Ну их, медведей, — отмахнулся Иван Кочкин. — Есть кое-что поинтереснее… На другой день, как вы уплавились, в Бобылиху Матвей Данилович с бригадой плотников прибыл. — Иван хитро подмигнул Бурнашеву: — А, Евмен? Тебе бы там быть, как бригадиру, а ты — на промысел. Видно, промышлять все же доходнее?
— Доходнее, считаешь? — криво усмехнулся Бурнашев. — А если я скажу, что председатель сам так наметил: у плотничьей бригады дельный бригадир, и мне покуда в Бобылихе делать нечего. Тогда как?
— Дело-то всегда найдется, — засмеялся Иван. — Только я о другом. Везде, мол, успевает человек. Давно ли в председателях? А ферму для скота в Нестерове отгрохал, кирпичный заводик соорудил. Плотники сказывают — урожай хороший намечается… Одним словом, голова. Понятно, образованный, не нам с тобой чета. Ты, скажем, Евмен, раньше к нам направлен, полгода вожжи держал в руках как председатель. А какие сдвиги? Посеяли четыре гектара овса да гречихи?
— Помогать надо было, а не увиливать от работы! — сердито возразил ему Бурнашев.
— Вот и обиделся. Экий ты обидчивый! Подход надо к людям иметь, знать, кого держаться. Если бы ты к нам по-хорошему, и мы, глядишь, тебе подсобили. А ты, как приехал, дружбу с Шаманом завел, давай жать на нашего брата да глядеть, кабы чего лишнего из тайги не взяли…
— Я думаю, ферма нам ни к чему и сеять нет смысла, — вмешался в разговор Василий Кочкин. — Мы промысловики. Как-нибудь на хлеб заработаем.