— Фу-ты, ослепнуть можно! — пошутил Красюков.
Старый поселковый клуб невозможно было и сравнивать с этим двухэтажным великолепием. В старом клубе был один-единственный зал. Мест в нем на всех не хватало. Во время киносеансов мальчишки размещались прямо на полу, в проходах между рядами.
«Вот бы Олега сюда! — подумал Мишка. — Сразу бы заговорил иначе!»
— Дядя Савва, а у вас в Светлом есть телевизор? — спросил Мишка, когда они снова уселись в машину.
— Телевизор? — Красюков растерянно посмотрел на Мишку. — Что это ты ни с того ни с сего о телевизорах?
Но тут же под глазами дяди Саввы собрались хитрые морщинки.
— Пока нет, Михаил Андреевич. Многого у нас пока нет. Дай окрепнуть, встать на ноги. А лет через пять, думаю, во всем районе будут не только телевизоры, но и такое, чего сейчас нигде нет… Ну, вот и доехали.
Машина остановилась возле ремонтных мастерских.
— Иди, Миша, занимайся, — сказал Красюков. — У нас тут дела. Завтра мы с тобой еще поговорим..
Дома на печке Мишка развязал коробку, подарок дяди Саввы, поднял крышку и увидел еще две коробочки. На той, что побольше, Мишка прочитал: «Фотоаппарат „Смена“». Дрожащими руками вынул Мишка эту коробку, извлек из нее фотоаппарат. Не верилось, что он держит в руках собственный фотоаппарат, о котором мечтал.
Мишка спрыгнул с печи. Первой мыслью было — помчаться к Семену, к Олегу, показать подарок. «А может, не стоит? Вдруг что-нибудь не так? Вдруг дядя Савва привез аппарат на время? А дядя-то Савва каков! Словом не обмолвился, что привез».
Мишка так и не спустился с печи до самого прихода матери, возился с фотоаппаратом, изучал надписи на баночках, пакетах и коробочках.
А мать, как всегда, за свое:
— Видишь, как дядя Савва к тебе относится? И ты старайся, учись…
И заторопилась на собрание.
Ссориться будто не из-за чего
— Вот это комедия! Вот это да! Ха-ха-ха-ха! Потеха, да и только!
Сунув руки в карманы и откинув голову назад, Олег долго смеялся. Смеялся до слез. Приятели смотрели на него с недоумением. Приступ смеха налетел на Олега неожиданно. Вспомнил что-то — и на тебе, закатился!
— Что с тобою, чудушко? Хохочет, хохочет!.. Говори толком, — затормошил Олега Кешка Ривлин, сам заражаясь его весельем.
— Не могу! Додуматься только надо!..
— Да не тяни ты, если начал, — вцепился в него любопытный Кешка. — Говори!
— История с географией. Только в Апрельском — и нигде больше, — весело произнес Олег. — А вы разве не слышали?
— О чем?
— Какой номер дружинники выкинули?
— Конечно, не слышали, — ответил за всех Кешка.
— Ну, тогда вы многое потеряли. Батька мой вчера пришел с собрания, рассказывал. Дружинники взялись в поселке порядок наводить. Подкараулили на улице одного батькиного шофера, окружили — и давай ему лекции читать: «Ты, Сенькин, в рюмочку стал часто заглядывать, ты, Сенькин, смотри!..» А Сенькин — парень бедовый, да еще был под градусом. Вскипел: «Какое ваше собачье дело!» — и хлоп кого-то по уху! — Олег уморительно изобразил и пьяного Сенькина и как он отвечал дружинникам. — И пошла у них перепалка. Дружинники все такие, что только камни на них возить, а Сенькин один. Они его цоп! — и поволокли к реке, топить…