— Спектакль не может провалиться, — уверенно говорит Гарвен Эльзе. — Я от него в полном восторге. Я… — Он замолкает, видя, как тень Эльзы перемещается рядом с нею, когда она поворачивается, чтобы подтянуть и разгладить роскошный белый мех. Поль обращает внимание на внезапное молчание Гарвена и тоже смотрит на Эльзу. Он видит у нее на коленях большую сумку из крокодиловой кожи и говорит: — Ты, кажется, говорила, что это сумка Поппи.
— Верно.
— Ну, так ей тут не место. Она вульгарно выглядит. Впрочем, ты и сама смотришься не лучшим образом, так что сумка значения не имеет. Ты ставишь нас с Гарвеном в неудобное положение. Не говоря уж о Пьере.
Свет постепенно гаснет. Эльза откидывается на спинку кресла, погружаясь в мех белой лисы, а Гарвен, как зачарованный, возвращается взглядом к сцене, над которой поднимается занавес.
На сцене — традиционные декорации: Нигдешняя страна, Остров пропавших мальчишек. Пожилые мальчишки прыгают и подскакивают, убегая от сердитых пиратов, затем нерешительно топчутся вокруг старой карги Венди. Гарвен задыхается от нервного возбуждения. Появляется Питер Пэн. В этот миг Эльза встает и начинает бросать мягкие помидоры в актеров. Перезрелые помидоры она один за другим достает из большой сумки крокодиловой кожи. Помидоры довольно точно ложатся в цель. Главной ее мишенью, похоже, является Питер Пэн в исполнении Майлза Бантинга. Два помидора поражают его в голову, обращая в бегство, а третий Эльза посылает ему в спину. Занавес срочно опускают, а в зале воцаряется некоторое столпотворение. Сидящий за Эльзой мужчина перебирается через спинку кресла и тянет ее за волосы. Какая-то женщина вцепляется в ее ожерелье из драгоценных камней. Гарвен пытается оттащить княгиню в сторону, а Поль пытается по мере сил объяснить напавшему на Эльзу мужчине, что у его жены неустойчивая психика.
Внезапно непонятно откуда, будто принесенные ветром наподобие самих Питера Пэна и феи Динь-Динь, материализуются полицейские. Зрители из последних рядов спешат покинуть театр, в то время как сидящие в первых рядах оказываются в самой гуще скандала: многие зрители, решив, что это некая группа недовольных выражает оправданный политический протест метанием помидоров, осыпает полицейских оскорблениями. Трое полисменов прокладывают себе дорогу к первому ряду; Эльза сидит на полу, а мужчина, хватавший ее за волосы, орет на нее.
Эльза поднимает глаза на стражей порядка и говорит: — Я мать автора. — Ее, как и княгиню, которую она забирает с собой, тут же выводят в безопасное место. Поль смиренно идет за ними, объяснив, что он отец. Многочисленных хиппи, негров и бородатых студентов, а также законопослушных обитателей Гринвич-Виллидж и других зрителей, включая Гарвена, не сумевших выбраться из двух первых рядов, задерживают и препровождают в участок в большом полицейском фургоне.