— Вам тоже водки? — спрашивает Поль княгиню. Его сердце начинает панически трепыхаться. «Я сел не в тот поезд, — кричит он про себя, — экспресс накручивает мили в совсем другом направлении, а я не могу сойти».
— Вы все сумасшедшие, — говорит Гарвен, с вызовом глядя на Поля, словно ему не хватает мужества напрямую обратиться к Эльзе.
— Мне ржаной со льдом, — говорит княгиня. — Твои гнилые помидоры я оставила на столике в холле. Ты как их ешь? Пропускаешь через миксер?
— Это особый процесс, — говорит Эльза.
— Ну, я ухожу, — говорит Гарвен. — Поэтому не нужно мне объяснять про ваши особые процессы.
— Последний раз, что я здесь была, — говорит княгиня, — Гарвен сказал, что уходит. Я хорошо помню.
— Нет, это была горничная. Она так и не вернулась, — говорит Эльза.
— А, что Гарвен, что горничная, какая разница, — говорит княгиня. — В наши дни ни на кого нельзя положиться, правда? — Она принимает от Поля свою порцию, Эльзе он дает водку с тоником и бросает взгляд на часы.
— Время у нас еще есть, — говорит Эльза.
— Начало в половине восьмого, — говорит Поль. — Может, тебе лучше пойти переодеться?
— Еще чего, — говорит Эльза. — Представь, — обращается она к княгине, — у моего сына премьера, а он хочет, чтобы я вырядилась как хиппи. Мог бы надеть хоть темный костюм.
— Я всегда хорошо одеваюсь, — говорит княгиня. — Так всегда было и всегда будет.
Гарвен внезапно бросается к ним, но останавливается. Широко открывает рот, говорит высоким пронзительным голосом «Тошнит!», захлопывает рот и поворачивается налить себе водки дрожащей рукой.
— Гарвен, — говорит княгиня, когда они стоя ждут Эльзу — та пошла надеть пальто, — я могу устроить вас на отличное место у восхитительной пары, они занимают квартиру на трех этажах на углу Шестьдесят восьмой и Парк-авеню. У них все — objet d’art[9], даже чайные ложечки.
— Спасибо, но я возвращаюсь к моей психотерапии, — говорит Гарвен и вздыхает.
— Он профессионал, — говорит Поль.
— Только время напрасно потерял, — говорит Гарвен. — Если в будущем ей понадобятся мои услуги, придется ей ко мне приходить.
Поль вынимает носовой платок и промокает лоб и виски. — Эта квартира убивает меня своей старомодностью, — говорит он. — Чудовищная жара, и ее невозможно отрегулировать. Поппи, не могли бы вы поговорить с Эльзой о переезде в новую квартиру? Я пытался долгие годы. Она просто не желает меня слышать.
— К своему дому привыкаешь, — говорит Поппи. — Не можете наладить отопление? Откройте окно.
— Оно открыто, — говорит Поль, — но жара не слабеет.
— Дали бы мне поступить по-моему, я бы включил все кондиционеры на полную мощность, — говорит Гарвен.