— Этот человек не умер, — ответил судья, видя, что Фернанд шевелится.
— Этот трус нам все расскажет! — воскликнул Бриссо. — Он должен рассказать! Негодяй! — продолжал он, наклонившись к Фернанду. — Что ты сделал с моей дочерью?
Испанец, завывая от боли, бросил на своего бывшего хозяина полный ненависти взгляд.
— Вы этого не узнаете, — прохрипел он. — Таким образом я отомщу за все унижения, которые перенес в вашем доме!
— Несчастный! Как смеешь ты жаловаться, ты, которого я осыпал благодеяниями? Спрашиваю тебя еще раз: что ты сделал с моей дочерью и с мисс Оинз?
— Выслушайте меня, Фернанд, — сказал Ричард Денисон. — Ваша рана, я думаю, не очень опасна и вы доживете до приговора, который будет произнесен над вами. Отвечайте на наши вопросы, иначе я воспользуюсь властью, данной мне, позову черную стражу и прикажу, чтобы вас повесили на ближайшем дереве.
Эти слова как будто заставили Фернанда задуматься. Но он недолго колебался. Ненависть оказалась сильнее инстинкта жизни.
— Поступайте, как знаете, — сказал он. — Убейте меня поскорее, потому что я очень страдаю.
— Клара. Где Клара? — снова спросил его Бриссо.
— Вы ее больше не увидите, ни ее, ни англичанки.
— Злодей! — закричал Бриссо, поднимая ружье над головой Фернанда. — Ты их убил?
Денисон удержал руку несчастного отца.
— Фернанд, — сказал он, — вы не могли убить несчастных девушек.
— Конечно, нет, — ответил испанец, — но смерть их неминуема, потому что мы бросили их в чаще… Но вы ничего от меня не узнаете… Дайте мне умереть.
Услышав о том, что девушек не убили, Денисон и Бриссо немного успокоились. Однако они не могли понять, какая опасность угрожала несчастным пленницам в эту минуту.
— Что имел он в виду, мсье Денисон? — с тревогой спросил Бриссо. — Если эти негодяи не убили Клару и мадемуазель Оинз, то я не понимаю…
— А я понимаю! — вдруг закричал Мартиньи. — Оглянитесь вокруг!
И действительно, воздух сделался тяжел и удушлив, дневной свет принял странный оттенок, в горле першило от смолистого запаха, издаваемого листьями маали, когда они сильно нагреты[3].
Мартиньи, много повидавший в своих путешествиях, не мог не догадаться, о чем это говорит. Теперь ему стало понятно поспешное бегство обитателей пустыни. Однако Денисон и Бриссо, менее опытные в подобных вещах, все еще терялись в догадках, пока из-под зарослей не повалил густой дым.
— Ну, ясно вам теперь? — воскликнул виконт. — Они подожгли кусты!
Страшная истина сделалась еще очевиднее, когда они увидели пламя, вспыхнувшее в двухстах шагах от того места, где они находились.