— Вот что хотел сказать этот мерзкий испанец! — закричал Бриссо. — Они устроили пожар и бросили девушек одних!
— Да-да, — сказал Ричард, — таково было их намерение… Однако пожар не мог распространиться далеко. Надо спешить!
— Бежим! — заторопился Бриссо.
— Бежим! — повторил Мартиньи. — Но куда девались проводники?
Австралиец с сыном, давно уже понявшие, какая опасность им грозит, и отчаявшись объяснить это европейцам, решили вернуться. Мартиньи позвал их, но они с испугом смотрели на пламя и нерешительно топтались в отдалении.
— Клара! Рэчел! — закричал виконт, заметивший, какое действие оказывают эти имена на австралийцев.
И действительно, Волосяная Голова, услышав имя своей благодетельницы, что-то сказал сыну и сделал несколько робких шагов к Мартиньи.
— Зачем нам проводники? — возразил Денисон. — По следу лошадей мы дойдем до того места, где негодяи оставили девушек.
— Справедливо, — согласился Мартиньи. — Пойдем по следам.
Фернанд в ужасе закричал:
— А меня, сеньоры, разве вы бросите меня сгореть живьем? Я не могу сделать ни шага!
— Ты пожнешь то, что посеял, — ответил Мартиньи. — Мы должны подумать о твоих жертвах, прежде чем побеспокоиться о твоей презренной особе. Если ты погибнешь в пожаре, который сам и устроил, не будет ли это справедливым наказанием для тебя?
И он поспешил присоединиться к своим товарищам, которые бежали к тому месту, где уже полыхало пламя.
Австралиец с сыном, пошептавшись, последовали за ними.
Через несколько минут дорогу мужчинам преградила полоса огня. Кусты горели со страшным треском, деревья валились, поднимая в воздух тысячи искр. Ни одно живое существо не могло уцелеть в этой огненной геенне.
К счастью, след, по которому спешили Мартиньи и его спутники, огибал полыхающий участок, и это вселяло в них надежду. Но надежда эта была непродолжительна: шагов через сто след прерывался полосой горевшей травы.
Мартиньи остановился.
— Трава горит местами, — сказал он. — Надо попытаться перескочить через пламя. Я иду первым…
— Перейдем! — поддержали его Денисон и Бриссо.
Только австралийцы колебались. И, действительно, босиком, почти нагие, они не были защищены от пламени.
Мартиньи, видя их нерешительность, снова сказал:
— Клара! Рэчел!
— Клара! Рэчел! — повторили отец и сын, уже не думая об отступлении.
Европейцы бросили свои ружья, которые были уже им не нужны, надвинули шляпы на глаза, и Мартиньи, приметив то место, где огонь был меньше и трава только тлела, бросился вперед. Его товарищи последовали за ним.
Им пришлось сделать десять или двенадцать шагов в этом дымном вихре и, отделавшись легкими ожогами, они скоро очутились по другую сторону огненной линии.