Сами жрицы порока окрестили эти мероприятия субботниками, поскольку отдаваться приходилось бесплатно, и старались избегать их так же, как венерических заболеваний. Но работа есть работа, со своими плюсами и минусами.
Две едва одетые путаны сидели на коленях «кавалеров», размышляя, что они в результате получат за усердие — какой-нибудь подарок или несколько увесистых оплеух. Хрящ привстал в поисках третьей, дождался, когда она повернется в его сторону и поманил пальцем. Девица пошла без разговоров, словно комнатная собачонка. Немного поколебавшись, Хрящ указал ей на свободный стул, придвинул фужер, закуску.
— Давай, — вместо тоста сказал он, подняв емкость правой рукой, а левой энергично ухватил за бедро шлюшки, словно проверяя, не протез ли.
В ресторан к тому времени подтянулось большинство завсегдатаев. Все выглядело как обычно: тесные, постепенно доходящие до нужного градуса компании, снующие между столиками официанты, относящиеся к клиентам, как к родным, оркестр, вынужденный каждый день играть все те же три-четыре аккорда — но зато с каким чувством! Однако человек знающий легко определил бы: что-то не так. И неделю, и месяц, и три тому назад представители различных группировок нормально общались друг с другом, вспоминали корешей, сидели за одним столом. Чувствовалось, что им нечего делить, каждый имеет свой кусок хлеба.
И вдруг все круто изменилось. Никаких общих посиделок и воспоминаний о совместном небе в клеточку. Разделявший столики проход от двери в зал до сцены в этот вечер стал фронтовой полосой. По одну его сторону засели люди Жереха, по другую — братва Седого. Пока все выглядело тихо-мирно, но с каждым добавленным градусом жесты становились агрессивнее, взгляды — злее. Не хватало самой малости, какой-нибудь зацепки, ухватившись за которую можно было бы развернуться во всю мощь.
— Ты че уставился? — гаркнул Хрящ, заметив взгляд из-за «линии фронта», сфокусировавшийся на его подружке.
— Больной в натуре, — несколько громковато заметил «наблюдатель». — Из-за шалавы хай поднимает.
— Побазарь еще — сам будешь всю жизнь на аптеку работать, — мрачно пообещал Хрящ.
— Смотри, как бы тебе рога не поотшибали, сучий потрох.
— Ах ты, козлина! — Хрящ одним броском оказался на «нейтральной полосе».
Его противник и не подумал подниматься с насиженного места. Он уже подготовился к достойной встрече — рука с зажатой в ней вилкой была как бы невзначай закинута за спинку стула. Но «наблюдатель» просчитался. Хрящ не стал хватать его за грудки и вообще сближаться на расстояние ближнего боя. Могучий удар ногой опрокинул стул вместе с сидящим на нем обидчиком. Находившиеся с ним за одним столиком немедленно вскочили, чтобы заступиться за своего кореша. Хрящ без церемоний закатил ближайшему от него заступнику в узкий лоб. Того отбросило назад, и он заскользил по полированной поверхности стола стриженым затылком, смахивая посуду. Хрящ не стал дожидаться, пока его возьмут в клещи, и, преследуемый тремя мужиками, в том числе и очухавшимся «наблюдателем», отступил на «свою территорию».