Грохнуло еще раз, разлетаясь в труху от рвущихся пороховых зарядов, наверняка вытащенных из упаковки, куда порох прятали мастера «Коммунара», поставлявшие боеприпасы всему городу.
Зуб вдавил газ и понесся вперед, понимая, как быстро нужно набрать скорость, ведь сейчас…
Шарахнуло так, что он чуть не обоссался со страху. Зазвенело по крыше, авто тряхнуло и чуть не повело. Рванула паровая машина, потревоженная разрывами и точно треснувшая в котле и прочих хитрых механизмах. Трамвай мелькнул в зеркале, разлетающийся и уже мертвый, похоронив с собой раскиданный вокруг весь свой экипаж.
Грохот оглушил. Зуб потряс головой, звеневшей изнутри, пальцем поковырял в ухе и замер. Сзади, треща выхлопами, за ним на байках неслись незамеченные Братья Ветра.
Глава третья. Новая счастливая жизнь других
Бороться и выживать – две разные вещи
Песни Койота
– Очухался. Эй, скотина, вставай!
Снова-здорово?! Ну да, так и есть, йа. Хаунд глядел на подошвы. Подошвы стояли у самого его носа, больше ничего не было видно.
По подошве можно многое понять о ее хозяине. Не сказать, что он увлекался изучением обуви, но голова-то ему нужна не только, чтобы в нее есть, йа. А с его-то родом деятельности приходится разбираться во многом. Особенно в свихнувшемся мире вокруг.
Этой обуви крепко доставалось последние… да все последние месяцы ее жизни. Сделано вручную, тачали не особо на совесть, но добротно. Резина от покрышки, рубчатая и неубиваемая обычной ходьбой. Кожа на подметках и ранты сшиты толстой искусственной нитью. Следы от воска, старые и недавние, впитавшие грязь с пылью. Едва ли этим ботинкам год, а заношены, как за несколько лет. И не только из-за многих пройденных километров. Просто хозяин свинья и не следил, вот и все. Но достаток есть.
В принципе, Хаунд и так это прекрасно понимал, ведь подошвы и все, что выше, и голос принадлежали свинорылому. Но так было проще справиться с огнем в правой руке, пониманием случившегося, и ожидать будущее.
– Подъем, еба, ты не понял?!
А вот и Пантыкин. И врач, красивая Ольга Николавна, собственной персоной, в зеркально блестящих сапожках, сшитых по аккуратным узким ножкам.
– Он молодец. – Докторица присела рядом, потрепала Хаунда за щеку. – Я дам несколько бинтов, мазь и порошок. Три раза в день менять перевязку и принимать лекарство. По щепотке… хотя ему по полторы, он же большой мальчишка.
Пес поднялся. Дернул целой рукой, ожидая звяканья, и не ошибся. Отстегивать его никто не собирался. Как он только не задохнулся, повиснув на ошейнике?! Кожа под бородой ощутимо саднила, порванная при падении. Ничего, заживет… наверное. А в собственную записную книжку плохишей и негодяеек он занес еще одну личность. Вот этой вот, красотки-коновалши, всего лишь выполняющей свою работу.