Народу все прибывало и прибывало, и при этом всем хватало места — и магам, и их ученикам, и даже нескольким откликнувшимся на приглашение троллям. И, конечно же, в Драконовых горах находились еще и драконы, которые любили праздники и четыре раза в году приходили, прилетали, приползали или просто подползали поближе к заветному месту. Очень скоро оказалось занято почти все окружающее пространство. Для каждого, кто пришел сюда, Син-Хорайн был не просто драконом, он был для каждого немного своим драконом.
Лиска вдруг хватилась:
— Наира, а где у нас Левко? Когда мы уходили, в доме их с Дарианом не было, я думала, они здесь, а их нет…
Наира покрутила головой и протянула руку, указывая на склон.
— Вон они. Посмотри.
А посмотреть было на что. Снизу, по длинному склону, не торопясь, постепенно закрывая собою часть живописных подробностей местного ландшафта, поднимались двое едва ли не самых известных местных обитателей. В сгущающейся синеве сумерек, прозаической обыденности поперек, попирая твердь земную, удивляя дичь лесную, обращая небо и землю в сказочный храм, среди гор величественно плыл Сезам. А рядом шел не менее удивительный и представительный, устрашающий и потрясающий, таинственный и в своем роде единственный трехголовый Орхой. А на спине Орхоя верхом ехали Дариан и Левко. Ну, конечно же, Левко никак не мог пропустить такого приключения. Подойдя к общему собранию, драконы улеглись на верхнюю часть склона, и вместо пологого спуска в этом месте образовалась еще одна довольно приличных размеров относительно ровная площадка. Часть ее тут же была заполнена участниками праздника, а часть по просьбе старших магов была оставлена для тех, кто пожелает сказать что-нибудь в честь Ореховой пятницы, или спеть, или станцевать, или… мало ли что могли еще придумать здешние обитатели.
Лиска, Наира и Фрадина, к большому их удовольствию, оказались почти у самой «сцены».
А участники все подходили и подходили. Появились (а может, давно здесь были) Синий и Зеленый и с десяток мелких дракончиков, а потом пришла одна очень красивая дракониха, которая жила недалеко от Кареглазой. А когда уже почти все собрались, в темном небе замелькали вдруг переливчатые крылья, и рядом с девушками на невесть откуда взявшийся рядом свободный пятачок приземлился Гай, сверкая серебряно-сиреневой чешуей. Лиска с Наирой залюбовались не столько на Гая, сколько на Фрадину, в распахнутых глазах которой изумление постепенно перерастало в восторг, с лихвой вознаграждая девушек за терпение, с которым они целых полдня хранили от нее в секрете сегодняшние чудеса.