Розы на стене (Вонсович) - страница 41


Глава 41

Гюнтер

До того как применять силу, разумный инор всегда попытается решить вопрос мирно. Совершенно необязательно припирать будущую жертву к стене и показывать, кто же настоящий хозяин положения. А еще требовалось выполнять просьбу Лангеберга и не привлекать к себе внимания. – Полноте, Ваша Светлость, – деланно удивился я. – Вы серьезно думаете, что моя жена сюда заслана, чтобы как-то вам навредить? – Фиктивная жена, – усмехнулся он, сузив глаза до такой степени, что их выражение было сложно понять. – Брак не консумирован. Кстати, зачем вообще потребовался этот фарс с браком? – О, это долгая история. – Я огляделся в поисках места, куда можно присесть или хотя бы усадить Фридерику, но кроме кресла за рабочим столом хозяина дома, никаких сидений не было. – Видите ли, Ваша Светлость, моя тетя одержима желанием женить меня с пользой для семьи, и лучшей кандидатурой ей показалась леди Штрауб. Когда я благополучно перевелся из столицы, избегнув знакомства со столь выдающейся девушкой, тетя умудрилась устроить так, что нужную невесту отправили сюда на практику. Я говорил лениво, чуть растягивая слова, и пытался выстроить план, основываясь на новых данных. План выстраиваться не желал – слишком много было зияющих провалов в данных. Из-за стоящей рядом Фридерики несколько силовых вариантов сразу пришлось отбросить: не стоит ее дополнительно пугать, она и без того затравленно смотрела на герцога. И хорошо, что смотрела только на него: меня розы тревожили куда сильнее. Если уж маленький кустик у целительской сплющил железное ведро без особых усилий, то этот так же спокойно сплющит нас обоих. Если, конечно, ему позволить. – Не увиливайте, Штаден. Рядом с вами не Штрауб. – Я этого и не утверждал. Это совсем другая девушка. Одногруппница леди Штрауб, нанятая для прохождения практики. Герцог уставился на мою жену и облизал нижнюю губу. Захотелось двинуть его так, чтобы он тоже познакомился с шипами своей розы, но пока я надеялся разрешить все миром, этого делать не следовало. – Полковник Циммерман, обеспокоенный приставаниями к практикантке наших доблестных офицеров, предложил объявить о моей помолвке с леди Штрауб. Ваша супруга приняла все за чистую монету и написала тетушке, которая сразу отправила объявление о помолвке в газету. Собственно, она не оставила мне выбора, на ком жениться. Я удовлетворил ваше любопытство? Герцог, пристально изучавший до этих слов мою жену, перенес свое внимание на меня. Но поскольку маску любезного хозяина надевать не спешил, либо мне не удалось его убедить, либо это никак не влияло на его планы. – Почти. Если еще скажете, кем приходится ваша спутница покойной инорите Рильке? Сыграть удивление и спросить, кто такая эта инорита, я не успел, потому что Фридерика зло выпалила: – А откуда вы знаете, что моя сестра умерла? Нет, положительно, нужно было ее обездвижить и оставить в гарнизоне. Была же у меня такая мысль… Но сейчас я лишь как можно незаметнее пихнул жену в бок. Надеюсь, это привело ее в чувство и она наконец вспомнила, что должна молчать. – Сестра, значит? Надо же, мне и в голову не пришло. Не очень-то вы похожи, – усмехнулся герцог. – Откуда знаю о смерти? Все очень просто. Я знаю все, что происходит с отмеченными моей личной печатью. – И кого вы отмечаете личной печатью? – поинтересовался я. – Полезных мне существ. Вы на это можете не рассчитывать, – он довольно щурился, переводя взгляд с меня на Фридерику, и обратно. – Вы тоже будете полезны, но столь кратко, что в печати нет необходимости. А вот сестра инориты Рильке… А знаете, Штаден, пожалуй, вы – прекрасный вариант. Вы испортили задуманное в прошлый раз, вам и исправлять. – Не уверен, что хочу вам помогать. И намеки по поводу моей жены мне не нравятся. – А кто вас спрашивает? В целительском арсенале есть прекрасные заклинания по обездвиживанию. Уверяю вас, ничуть не хуже, чем в военном. – Он сделал легкий пасс рукой, явно отточенный неоднократным использованием. Да он, оказывается, практик, а не никчемный кабинетный теоретик. – Вот так. Теперь вы сможете говорить, но не сможете двигаться. Отвечать, что двигаться я тоже могу, так как его заклинание впиталось в артефакт, я не стал. Ни к чему расстраивать Его Светлость заранее. Пожалуй, с практиком я польстил: недооценка противника – типичная ошибка иноров, привыкших к кабинетной работе. – Что вы собираетесь делать? – с ужасом спросила Фридерика. – Немедленно отпустите моего мужа! Несмотря на страх в голосе, она выдвинулась вперед и даже руки в кулаки сжала. – Какой он вам муж? – небрежно бросил герцог. – Муж, моя дорогая, это не только брачная татуировка, но и определенные права и обязанности. А у вас обычный договор ради пользы семейства Штаденов. Разве не так? Опасаясь, что жена скажет сейчас что-то, о чем будет потом жалеть, ответил на герцогский вопрос я: – Видите ли, Ваша Светлость, мы решили, что наша первая брачная ночь должна пройти только на ложе из лепестков роз. Вчера мы попытались ободрать ту, что под окном, но она странно себя повела, да и цветов на ней мало, на приличное ложе не хватит. Не то, что на этой, – я кивнул на растительного монстра, занимающего половину комнаты. Цветов там действительно было множество, огромных и удушливо пахнущих. Как только сам герцог здесь долго выдерживает? Или пришел, быстро сделал свое темное дело и ушел? – Дорогая, тебя устроит эта розочка в качестве замены? С нее лепестков получится намного больше. Фридерика удивленно оглянулась. Я постарался как можно выразительнее сказать, с намеком, что все идет как надо: – Так ты согласна на замену? Она серьезно посмотрела, словно пытаясь понять, что я задумал, потом так же серьезно ответила: – Согласна. Герцог же неожиданно хихикнул. Тоненько и очень противно. – Хорошая попытка, Штаден, – сказал он. – Но увы, вам на этой розе не суждено выспаться, а вот ей на вас… – Он с умилением погладил затрепетавшие листочки. Да что там листочки – мне показалось, что и шипы вжались в ствол, чтобы ненароком не навредить хозяину. – Как закончу, пообедаешь, моя сладкая. Роза завиляла ветками и нагло уставилась всеми бутонами, словно оценивая, насколько меня хватит. Ощущения не из приятных: слишком крупным было любимое герцогское домашнее животное. Впрочем, задачу по непривлечению внимания я уже провалил, значит, эту гадость беречь необязательно и гореть она будет красиво. Я начал прикидывать, как содрать бутоны до уничтожения куста. Получалось только вместе с листьями. С другой стороны, бутоны можно будет потом повыбирать из общей кучи. Начать семейную жизнь с общего полезного дела. – Эти розы… Они ведь не простые… – со странной интонацией протянула Фридерика. – Разумеется. Действуют в паре с печатью. Каждой печати – своя роза. – Он хищно улыбнулся моей жене. – Вы спрашивайте, я приветствую любознательность, особенно от столь привлекательной дамы. – У вас тоже есть печать? – Зачем? – удивился герцог. – Я собой прекрасно управляю сам, без постороннего вмешательства. Он вытащил из стола графин и пару бокалов. Заполнив оба, он один протянул Фридерике и предложил: – Выпьем за успех? Она покачала головой, не собираясь не только принимать бокал, но и подходить. Странное дело. На Фридерике пока никаких заклинаний не висело, передвигалась она свободно, того и гляди, доберется до герцога и вцепится. Непредусмотрительно с его стороны. Слишком он спокоен. Только болтает, даже не пытаясь вести какие-то приготовления. Заговаривает, чтобы я не заметил решающего удара? Но у меня все артефакты активированы и не позволили бы влиять на меня любым образом Правда, герцог этого не знает. – Значит, теми, на ком эти отметины, вы управляете? Как марионетками? – Зачем же как марионетками? – Герцог с явным удовольствием отпил из бокала. – Они имеют некоторую свободу. В допустимых пределах. Не могут говорить и действовать мне во вред. И никогда не выходят из моей воли. Ваша сестра попыталась. Осталась бы здесь, жила бы и сейчас. – То есть вы ее убили? – Она убила себя сама. Это был ее выбор. Но вам я такого не предоставлю. – Убьете сразу? – Что вы, милая, это нерационально. Герцог сказал ласково, но как-то так, что Фридерика побледнела. Пожалуй, мне больше нравится, когда она краснеет, но только от моих слов и без свидетелей. Нет, герцог однозначно лишний. Скрутить бы его, да вот незадача – пока он только говорит, но ничего не делает. Скажет потом, что неудачно пошутил, и будет у меня в личном деле нехорошая запись о применении боевых навыков к мирным герцогам. Из ревности, разумеется, как радостно объявит всем Матильда. А вот и она. Ауру бывшей невесты я помнил. Сейчас она приближалась в компании какого-то инора. Для герцога это сюрпризом не стало – он с явным нетерпением поглядывал на вход. Стена сдвинулась, пропустив гостей. Или, скорее, слуг. Вторым оказался Фогель. – Гюнти, ты попался? – с явным возмущением завопила Матильда. – Нельзя быть таким идиотом! Надо было при свидетелях вызвать и убить! Из ревности. Я промолчал и даже не шелохнулся. Время действия пока не наступило, с Матильдой беседовать не о чем, а разговоры сейчас пойдут интересные, если нюх меня не обманывает. – Прекрасный план, дорогая, – отсалютовал бокалом герцог. – Возьму за основу с маленьким изменением: твой бывший любовник убьет из ревности тебя. – Бывший жених, – возмущенно поправила Матильда. – Валентин, как ты можешь так шутить? – Что ты, дорогая, я совершенно серьезен. Ты испортила мой план, прекрасный план, надо сказать. Ты соврала. Твое вранье имело очень серьезные последствия, поэтому ты должна за это ответить. Пользы от тебя никакой, а тут такой прекрасный случай избавиться безо всяких потерь и даже с прибылью. Замена тебе есть. Он кивнул на Фридерику. Матильда скривилась, словно увидела отвратительную крысу с голым хвостом, по недосмотру прислуги забежавшую в хозяйскую спальню. – Дорогой, это не смешно. Если ты со мной не получил нужного результата, то уж с девицей, прошедшей через десятки мужских постелей, ты точно не добьешься ничего. Это даже я понимаю. – Все-таки плохо, когда жена дура, – вздохнул герцог, – даже когда приходится с ней общаться мало и только по делу. Дорогая, это не Штрауб. Это сестра Рильке. Дара ее хватит с запасом. Фогель, на тебе подготовка ритуала. Мне нужен наследник. Фогель молча направился к металлическому шкафу и начал извлекать из него странного вида предметы. В допустимых пределах его свободы не было ни нежелания, ни колебаний. Размеренные, деловитые движения. – Но наш сын, Валентин, – всхлипнула Матильда. – Что будет с нашим сыном? – Отработанный материал. Через неделю отправится за тобой. – Вы убьете собственного сына? – в ужасе спросила Фридерика. – Как вы можете? Вы же целитель. Герцог перенес внимание на нее и усмехнулся несколько снисходительно. – Я не буду его убивать. Он умрет сам. У него порок, неподвластный целительской магии. Дырявая оболочка. Со временем дыры только растут, жизненная энергия расходуется все быстрее. Смысла в его дальнейшей поддержке не вижу. Это становится слишком опасно. – Валентин, нужно только немного подождать, – взмолилась Матильда. – Марк, скажи ему… – Ваша Светлость, если ребенок начнет оборачиваться… – До сих пор он оборачиваться не начал, и уже не начнет. А для заполнения требуется все больше жертв. Скоро скрыть будет невозможно. Последний раз он протянул на подзарядке пять дней. Фогель может перекачивать энергию только из женщин. Где я тебе их столько наберу? Герцогство не безгранично. – Так вот же, – Матильда с надеждой ткнула в отшатнувшуюся Фридерику, – вот же целительница. Она сможет из мужчин. – У меня на нее другие планы. Дорогая, заткнись и встань рядом со Штаденом. Матильда послушно, словно заводная кукла, направилась ко мне. В глазах ее плескался ужас. Ужаса было столько, что он не только переливался через край, он затапливал комнату полностью. Герцогиня была уверена, что это не простая угроза, и все же послушно шла навстречу смерти. Я только сейчас отметил, что вся одежда, в которой видел бывшую невесту, была с длинным рукавом. Неужели герцог поставил печать и на жену? Матильда пристроилась рядом и застыла, тяжело дыша и еле слышно всхлипывая. Тем временем Фогель после тщательных замеров расставил курильницы, расчистил пол и начал его расчерчивать странными символами. – Это же не классическая магия? – позволил я себе вопрос. – Смотря что считать классической. Это древнее наследие моей семьи. Но да, то, на что вы пойдете, сейчас относится к запрещенным. – Не думайте, что у вас получится! – возмутилась Фридерика. – Я немедленно пойду к Циммерману и все ему расскажу. Она метнулась к двери и попыталась сдвинуть. Но увы, дверь даже не шелохнулась. Не шелохнулся и герцог в попытках задержать беглянку. Еще бы – дверь зачарована на управление весьма небольшой группой лиц. Придется ее тоже выносить. Пожалуй, в этой комнате мало что останется, если останется вообще что-то. – Дорогая, поосторожнее, если вы себя повредите, вы уже не будете столь ценной. Фридерика в сердцах пару раз стукнула по двери кулаком, потом пнула и закричала: – Помогите! – Помилуйте, дорогая, мы сами справимся, – насмешливо заметил герцог. – Да и не услышит никто: в моих рабочих помещениях прекрасная звукоизоляция. – Но вам не удастся ничего скрыть. – Почему? – герцог удивленно приподнял бровь. – Штаден и Матильда умрут, вы с Фогелем будете молчать. – Я молчать не буду! Она опять пнула дверь и резко втянула в себя воздух. На ее лице появилось упрямое и очень злое выражение. – После ритуала я поставлю печать, – довольно улыбнулся герцог. – Так что молчать вы будете. – Послушайте, Ваша Светлость, но вы же целитель, – проявила гибкость Фридерика. – Как вы можете даже думать о том, чтобы кого-нибудь убить? – Милая моя, – даже с некоторым умилением сказал герцог, – целителю иной раз приходится принимать решение, кому жить, а кому умирать. И решать быстро, а то погибнут оба. – Но не убивать одного ради другого! – пылко возразила Фридерика. – Разве? Того, кому вы откажете в помощи, вы этим убьете, разве нет? – Но вы не делали выбор между двумя, вы убивали ради своего сына. Который оказался неудачным и поэтому должен умереть и дать дорогу удачному. – Преступников. Милая, мы убивали преступников, принося тем самым огромную пользу герцогству и Гарму в целом. Это все равно, как удалять очаги болезни у пациента, только в роли пациента – Траттен. Так что я ни в чем не пошел против целительской сути. Все – на благо. Он говорил, словно был убежден в своей правоте. Только где они в Траттене нашли столько преступниц, чтобы каждую неделю приносить в жертву? – Как только вам до сих пор король Лауф не выдал орден? – не удержался я. – За такие заслуги перед государством. Герцог недовольно дернул носом, но посмотрел не на меня, а на целителя. Тот бесстрастно стоял у рисунка и внимательно слушал разговор. Осталось ли в нем что-то от него прежнего? От того инора, что был до печати? – Фогель, закончил? – Да, Ваша Светлость, все готово. – Матильда, пройди в левый угол. Фогель, уложи ее. Герцог говорил так спокойно, словно отдавал приказ зажечь свечу, а не подготовить жену к смерти. Матильду трясло и выворачивало, но она шла в указанное герцогом место. Шла и молчала. Краем глаза я видел Фридерику. Она вжалась в дверь и смотрела расширившимися глазами на разворачивающуюся картину. Так, пора заканчивать этот цирк. Правда, внешний блок на магию снимется только по желанию герцога или с его смертью. Желание маловероятно. Но я и без магии сильный противник. – Удобно, когда жертва управляемая – заметил я. – Жаль, что со мной такой фокус не пройдет. – Я вас лично доставлю, – герцог лучился довольством. – Не надорветесь? Я тяжелый. – Беспокоитесь о моем здоровье? Как мило. Не волнуйтесь, вас я точно переживу. Матильда уже лежала на каменном полу, и было непонятно, дрожала ли они от страха или от холода. Из расставленных курильниц начал струиться тонкий желтоватый дымок. – Пора, – решил герцог. И вслед за его словами раздался шелест трансформации. Полного инора средних лет больше не было. На его месте поднимала голову гигантская черная кобра, с трудом помещавшаяся в этом помещении, даже несмотря на то, что роза постаралась вжаться в стену и освободить как можно больше места. Говорили, что оборотни-серпенты давно вымерли. Сведения оказались недостоверными. Вот Лауф-то обрадуется. Если узнает… Желтые глаза с вертикальными зрачками выбрали цель – меня, а хвост точным броском постарался оплести ноги. Это он меня волоком тащить собрался? Никакого уважения. Увернулся я легко и вынул из ножен саблю, мимоходом размышляя, как добраться до шеи противника. Вариант с отрубанием хвоста по кусочку не проходит: слишком долго и неэстетично. – Сссмириссь, безумец, – прошипел герцог. – Вссе равно умрешь, только не целым. Бросок змеи был почти неуловим, но мне не только удалось отклониться, но и рубануть от души, жаль, что вскользь – клинок проскользил по плотной чешуе, не оставив даже жалкой царапины. Змея зашипела и угрожающе раздула капюшон, Фридерика охнула, а розовый куст заволновался. Некстати он оживился, прижимался бы дальше к стеночке. Фогель с интересом наблюдал за битвой. Не знаю, за кого он болел, но прикажи герцог напасть – поспешит выполнить, так что для меня целитель представляет угрозу. Он и Матильда, которая сейчас притихла и пыталась слиться с полом. Сам же герцог злился: голова болталась из стороны в сторону, раздвоенный язык нервно высовывался из пасти, капюшон раздувался, на кончике левого клыка висела капелька яда. С правого капля уже скатилась на пол, где зашипела и оставила на камне приличную вмятину. Совсем не думает герцог о своей собственности – еще немного, и весь пол будет в рытвинах. И это не говоря об уже разломанном кресле и покосившемся столе. И когда только успели сломать? Я даже не заметил. Змея вытянулась почти до потолка и раскачивалась, явно примеряясь, как удобнее меня давить. С ее чешуей тактика беспроигрышная. Долго здесь не побегаешь: если герцог не придавит сразу, то чуть успокоится и вспомнит о слугах, которым достаточно просто вцепиться, чтобы уменьшить возможность маневра. Пожалуй, удар у меня будет только один – в основание черепа, под чешуйки. Главное – правильно рассчитать момент. Я примерился, куда отскочить при следующем нападении, чтобы удобнее было сразу прыгнуть на шею и добить гадину. – Фогель… – начал герцог. И вдруг зашипел, изгибаясь самым причудливым образом. Из открытой пасти запузырилась пена, а сама змеюка шмякнулась на пол, но совсем не туда, куда целилась и забилась в конвульсиях. Размышлять, что случилось я не стал: прыгнул на беснующуюся тварь и вогнал кинжал, куда собирался. Через миг на полу лежал уже герцог в человеческой ипостаси. Почти совсем такой, каким был до обращения, только мертвый. Но тем не менее смотреть на него было куда приятнее, чем минутой ранее. Немного портил внешний вид мой кинжал, но вытаскивать его я не торопился. Кто там знает этих рептилоидов, на что они способны. Розы у стены задергались, формируя фантомный бутон, похожий на тот, что был у целительской. В этот раз я даже защиту ставить не стал, а быстро направил на куст подготовленные заклинания, благо со смертью герцога спало и ограничение на магию. Вихрь сорвал листья и цветы и жужжащей воронкой перенес к Фридерике. Сам же куст удивленно вздрогнул и замер – второе мое заклинание выжгло артефакт в корнях. Не знаю, самовосстанавливающийся ли он, но сейчас эта роза всего лишь обычное растение. – О мой герой! – проворковала Матильда. – Я знала, я была уверена, что ты меня спасешь. Она уже встала с пола и даже расправила юбки, явно намереваясь опять на мне повиснуть. Впрочем, о бывшей невесте я не сильно волновался. Меня куда больше беспокоила Фридерика. Она все так же стояла у двери, совершенно белая, и руки ее были сложены в жесте явно целительской магии.