Лебедун злорадно хохотнул, но под суровым взглядом Блекстера замолк. Аромир побледнел и растерянно оглянулся на свою делегацию, но те только разводили руками и пожимали плечами. Он вновь обернулся и наткнулся на загадочную улыбку Намилы.
— Это подделка, — выдавил он из себя неуверенно.
— Что ж, возможно. Но сейчас мы установим истину, — авторитетно молвил Капигур и протянул руку. — Дайте мне этот документ.
Блекстер кивнул, и по его знаку Бурбун принёс пергамент Великому Магу. Тот взял его в правую руку и провёл над ним левой. Неожиданно из его левой руки полыхнуло оранжевое пламя. Вздох изумления пронёсся по залу, но со свитком ничего не случилось.
— Экспертизой установлено, документ подлинный. Это не подделка, иначе от него ничего бы не осталось, — внушительно и веско сказал Капигур.
Его слова прозвучали как приговор.
— Акулья сыть! — зло проревел Бармалей, очнувшись на незнакомом берегу. Его не радовали ни золотистый песок, ни ласковое солнышко, ни игривые морские волны…
При мысли о последних бывалого морского волка затошнило. Он от души смачно сплюнул, избавляясь от набившегося в рот пучка водорослей. Рядом валялся жалкий обломок бушприта — всё что осталось от его совсем недавно гордо рассекавшего волны красавца корабля. В этом проклятом мире всё было не так!
Начать с того, что бывший в прошлой жизни рослым длинноволосым красавцем знаменитый капитан пиратов здесь превратился в карикатурного маленького человечка! Как такое могло случиться, Бармалей не знал. Может быть, его кощунственные слова про валаров вызвали гнев стихий Арды, и они вышвырнули надоевших бандитов из своих владений, а заодно и сыграли с ними злую шутку?
Вероятно, при переходе в иной мир многое стёрлось из памяти. Впрочем, был ли он когда-нибудь в Средиземье? Чем дальше, тем меньше верилось в это. Воспоминания постепенно тускнели и вытеснялись новыми впечатлениями. Если б то же самое не вспоминали его пираты, он мог бы решить, что это лишь странный сон. Но такие же обрывки памяти о разудалых похождениях и весёлых попойках были у всех семерых его верных спутников.
— Акулья сыть! — вновь выругался Бармалей. — Где моя верная команда, остался ли хоть кто-то из них жив?
Потомок вольных капитанов он приобрёл себе славу грозы морей. Его называли командор, капитан, босс, шеф, даже адмирал, но обычно просто «вашество». В лучшие годы его эскадра достигала пяти кораблей. Он не слушал ничьих приказов и пытался плыть даже в запретные земли. За то и был проклят. Почему те земли стали запретными он уже не помнил. Но это и не важно.