Но она хотела достичь храма. Ей необходимо было попасть туда, А потому она медленно и грациозно подняла руки. Глаза ее на мгновение закрылись, и усилием воли она толкнула себя вверх и в ту же секунду почувствовала, как ее невесомое, не скованное материей тело взмывает над землей и, оседлав ветер, подчиняет его своей воле.
Ветер долго не желал подчиняться, вращая и стремительно таща ее за собой. Обратив лицо к звездам, окруженная облаками, она поднималась все выше и выше Как тяжелы ее одежды; разве она еще не готова стать невидимой? Разве не в этом состоит следующий шаг? Соринка у Бога в глазу, подумала она. Сердце болело. Как ужасно потерять всякую связь... На глаза навернулись слезы.
Как и всегда в такие моменты, когда исчезали все реальные приметы столь дорогого для нее незабвенного человеческого прошлого, его слабое мерцание казалось более чем когда-либо заветной мечтой. «Я жила, я любила, моя плоть была тепла...» Она увидела Мариуса, своего создателя, но не таким, каким он стал сейчас, а таким, каким она встретила его тогда – молодым бессмертным, в чьей груди полыхал пожар сверхъестественной тайны.
«Пандора, дорогая моя...»
«Подари мне его, умоляю».
«Иди со мной, Пандора, дабы испросить благословения Матери и Отца. Войди в святилище».
В отчаянии она вдруг словно утратила осторожность и едва не забыла о своем предназначении. Еще немного, и она понеслась бы навстречу восходящему солнцу. Но раздавшийся вновь сигнал тревоги – беззвучное пульсирующее предупреждение: «Опасность» – напомнил о цели ее путешествия. Широко раскинув руки, она заставила себя повернуться лицом к земле и прямо под собой увидела двор храма с дымящимися в нем кострами. Hаконец-то!
Стремительность спуска оказалась столь поразительной, что на мгновение она даже лишилась способности соображать. Она вдруг обнаружила, что находится во дворе, какие-то доли секунды тело было охвачено болью, затем похолодело и застыло.
Вой ветра доносился теперь издалека. За стенами храма слышался головокружительный ритм бубнов и барабанов, ему вторили голоса – и все это сливалось в без конца повторяющийся устрашающий рефрен. Перед ней с шипением и треском пылали жертвенные костры, на которых темной массой лежали горы тел. Отвратительный запах вызывал тошноту. И все же она долго смотрела, как медленно трудится над шипящей плотью пламя, как чернеют останки, как от волос внезапно поднимаются клубы белого дыма. Чистый горный воздух сюда не проникал, и она едва не задохнулась от вони.
Она бросила взгляд на видневшуюся в отдалении деревянную дверь – вход во внутреннее святилище. Придется, к сожалению, еще раз испытать свои силы. Досадно. И вот она уже переступает порог, дверь распахивается, ее ослепляет горящий внутри свет, окутывает теплый воздух и оглушает пение.