— Как?! Почему?!
— Сказала: ухожу от вас, пришла пора пожить для себя, — пожала плечами Лиза.
Если бы я не сидел, наверное, упал бы. Хорошо, что принятые ранее лекарства немного обуздывали мои нервы.
— С подругой теперь живет, у той дом тут неподалеку, — сообщила дочка.
После экспериментов деда Луки я думал, что меня уже ничем нельзя удивить, однако ошибся.
— К-к-к… Как это живет с подругой? — От неожиданности я стал заикаться.
— Простым каком! — разозлилась Лиза. — Живут вдвоем, та развелась с мужем, сына отправила в Штаты на учебу, и с мамой теперь они… Сад у нее красивый, ухоженный, и дом поболе нашего!
Даже в такой момент Лиза сравнивала, у кого что круче.
— А ты уверена, что «живут»? В смысле, что у них отношения?!
— Абсолютно! — беспощадно заявила дочь. — Мама позвала нас на ужин всех в «Тандыр», сама пришла с этой Татьяной, так та ее обнимала и целовала, не стесняясь никого!
— Вот как? — Я окончательно растерялся.
— В любви ей признавалась: «Анечка, я люблю тебя! Только я одна!» — В голосе Лизы послышались слезы.
У меня потемнело в глазах, подкатила дурнота.
Спас меня Вячеслав, потянув настойчиво за руку:
— Дедушка, ну пошли уже гулять на луг, пошли! Нас там трясогузка ждет, помнишь?
И я пошел, стараясь ни о ком и ни о чем не думать, кроме трясогузки, которая всегда ждет нас с внуком где-то на лугу.
— Я знал, что ты еще придешь, — прошептал, отмечая, что могу двигаться. Раньше, когда появлялась лярва, на меня нападал паралич. Сейчас же все в порядке. Разве что щекотно в ребрах — там, где чувствую ее ноги.
Она, как обычно, сидела у меня на груди. Но ее поза — единственное, что было как обычно. Да еще время то же, половина пятого утра. Все остальное было совершенно другим. Сильная полнотелая лярва превратилась в высохшую анорексичку. Костлявые ноги безвольно касались моего тела. Жалкие груди уныло болтались на запавшем морщинистом животе.
А самое поразительное — лярва заговорила:
— Прощай, я ухожу. — Лица ее по-прежнему не рассмотреть, его скрывали то ли волосы, то ли тень. Голос мало напоминал человеческий: шелест, скрежет, так говорят механические куклы старого образца.
Как вести себя с ней? Страха не было, сердце, рванувшееся было вскачь, быстро успокоилось. Я ровно дышал и рассматривал иссушенные груди, которые находились прямо перед моими глазами. Принюхался: несмотря на отвратительный вид, от лярвы пахло приятно — сушеный мох, скошенное сено.
— А раньше зачем приходила? — Голос мой все-таки дрогнул: не каждый день, вернее ночь, приходится вести беседы с сущностями из параллельного мира.