— А что с Домной потом стало?
— Не известно ничего. Наверное, в Кафе на рынке невольничьем продали, да еще и дорого: очень красивая девушка была.
— А почему Мусий в разной одежде? Он же… призрак? Фантом? — Ощущение, что я вижу сон и вот-вот проснусь, усилилось. Ну не могу же я в самом деле всерьез интересоваться гардеробом привидения!
— Так а что тут удивительного? — недоумевающе ответил дед Лука. — Он же в разных ситуациях по-разному одевался. И какой он призрак? Он не призрак. Он — гость.
От этого «он — гость» мне стало жутковато. Я поднес кружку ко рту, но вода кончилась.
— Лука, вы сказали, что в молодости видели Мусия с волком. Так вы, выходит, тоже кого-то потеряли тогда? Нашли?
— Я, Марк, веру в себя нашел, — уклончиво ответил. — Так, а тебя что беспокоит, ты знаешь? — Голос Луки стал звонче, ушли распевные интонации, появилась жесткая настойчивость. — На какие вопросы ты ищешь ответы? Раз уж увидел Мусия, да еще и с волком, это же неспроста! Ты сам хоть догадываешься, какую истину хочешь узнать? Ведь самое главное — это же правильно вопрос задать, так, Марк? У банкиров тоже так?
Я почувствовал себя как на экзамене, когда уверен, что учил же этот билет, точно учил, и даже помнишь параграф в учебнике, где об этом написано, и шрифт, которым напечатан ответ. А вспомнить точную формулировку не можешь.
— Хочу понять, Лука, как я живу, — сказал. Подумал и добавил: — Почему я так живу. Вернее, почему я так жил.
Дед Лука издал звук, будто попробовал варящийся борщ: ннуфф! И покачал головой. Было неясно, сдал ли я экзамен или нет. Я и сам не знал, правильно ли я сформулировал свое беспокойство. Больше говорить было нечего.
Мы сидели в какой-то печальной и торжественной тишине. Она не давила на уши, не вызывала неловкости. Тишина усиливала ощущение некой исчерпанности, опустошенности. Наступил вечер, а было совсем светло. Я поднялся, подошел к стене с фотографиями. Глядя на снимки родни, которой уже нет, я отчетливо осознал, какая же тяжкая участь выпадает на долю всех поколений! Не бывает легких и тяжелых времен. Войны, драмы, трагедии и беды не минуют ни одно поколение, и не важно, какое на дворе столетие.
— Пошли, Марк, хутор покажу ваш, — негромко позвал из сеней дед.
Я удивился: вот так запросто сейчас пойдем на хутор? Надо же машиной подъехать, наверное, но почему-то промолчал, почувствовав неуместность предложения сесть в автомобиль.
Думал, идти придется долго. Мы вышли за забор, перешли улицу. За ней начиналось большое вспаханное поле.
— Видишь вон там четыре тополя? Посредине поля, — показал Лука. Этих пирамидальных красавцев было трудно не заметить. — Вот там ваш хутор стоял. Дом хороший, хозяйство, земли много было у прадеда твоего Давида. Там и хоронили вы своих.