У колодца поставил ведро на землю, подергал цепь и взялся было за ручку барабана, как тут из кармана чуть не выпала мобилка. Подхватил телефон и набрал Оксану. Идут гудки, никто не берет трубку. Немедленно вспыхнула злость, захотелось домой. Настроение стремительно портилось. Хватит уже этих сказок, надо ехать на Киев и решать дела.
Цепь вибрировала так, будто я тащу не ведро с водой, а бегемота средних размеров. Упершись в колодец животом, я заглянул в прохладную глубину. Ведро висело в метрах полутора над водой, я удерживал его на цепи, а внизу в воде дрожало мое отражение. Я присмотрелся и — застыл: поверхность воды перестала подрагивать, и на зеркальной глади я увидел свою физиономию с некрасиво обвисшими щеками, а рядом, на моем плече — женское лицо, завешенное темными распущенными волосами! Это уже было слишком. С криком я выпустил цепь из рук, и барабан стал с грохотом разматываться. Я оглянулся. Никого. Что-то в окружающем пейзаже изменилось. Мальвы у хаты Луки — я хорошо помнил — росли розовые и красные, а сейчас я видел и белые, и темно-бордовые, почти черные. Ярко-рыжий пес на цепи смотрел на меня и вилял пятнистым хвостом — а ведь он был черный! Да и сама хата словно подобралась, стала поуже и повыше. Я присмотрелся и увидел, что ветки груши заботливо подперты деревянными шестами.
Так, Марк, кажется, случилось невообразимое: тебя не на шутку скосило с одной рюмки наливки! Я стал быстро крутить ручку барабана, стараясь не смотреть вниз на ползущее ко мне ведро. Вытащил, перехватывая мокрую цепь, поставил ведро на край колодца и, зажмурившись, стал жадно пить. От холодной воды (как она может сохраняться ледяной в такую жару?) заломило зубы и свело скулы. Преодолев соблазн опрокинуть ведро с водой себе на голову — не хотелось доставлять удовольствие соседям, — перелил одно ведро в другое, аккуратно закрыл крышкой темную пасть колодца. Повернулся — и увидел несколько тропинок, расходящихся, как лучи, в разные стороны.
Мне стало не по себе. Очень не по себе. Ну ладно, грушевка крепкая. Ну допустим, я выпил на голодный желудок (да не такой уж голодный, вы в Кобеляках плотно закусили — не согласился здравый смысл). Ну хорошо, сказываются эмоциональное напряжение, волнение и жара. Ну что-то в воде показалось. Ну пускай я не заметил мальвы другого цвета. Но рыжий пес?! Подпертые ветки?! И эти три тропинки?! Я же прекрасно помню, что шел сюда по одной утоптанной дорожке, поросшей по бокам подсохшим спорышем!
Наклонился, зачерпнул воды и плеснул в лицо. Тропинки никуда не делись. Мало того, они стали извиваться! Словно гигантские змеи расползались из-под моих ног. Что делать? Звонить в «Скорую»? Я запаниковал, понимая, что выгляжу по-идиотски здесь, в огородах, за десяток шагов от дедовой хаты. Потоптался на месте, нагнулся, сорвал листик полыни, затесавшейся среди спорыша. Растер в ладонях бархатную серебристую свежесть, вдохнул аромат. Пульс все учащался. Я схватился за мобилку: позвонить водителю? Но что я скажу — Саша, мне плохо? Я схожу с ума? Паника нарастала волной, грозясь обрушиться цунами. Стоять на месте было невыносимо. Я схватил ведро и, обливая ноги водой, неуклюже побежал по средней тропинке, стараясь не смотреть по сторонам.