Про то, что она сейчас могла бы жить и радоваться где-нибудь в США, не сказал, хотя язык чесался.
Жара уже спала, я позвал Вячеслава:
— Друг! Пойдем погуляем? — Мальчик радостно согласился. Лиза одела его в джинсовые шорты, сандалии, рубашку-поло. Мы вышли за ворота и отправились через лежащий перед домом луг в дубовую рощу. Внук мужественно тянул за собой на белой веревке красную пожарную машину, не поддавшись на уговоры оставить ее дома. Левую руку он дал мне, и я чувствовал мягкую кожу пухлой ладошки, однако хватка у него была крепкая.
Лиза с кем-то зависла на телефоне, с нами не пошла, а меня это не огорчило.
Мы шли по тропинке, машина тарахтела за нами, цеплялась за кустики и бугорки, Вячеслава это ничуть не смущало, он ее высвобождал и продолжал тянуть. Пели птицы, но, к стыду своему, я не мог определить, где чьи голоса. Нечему было научить внука, а вот мои предки хуторяне наверняка знали всех птиц, и дед Лука знает. А я что? Могу узнать кукушку, соловья, ворону, да еще крик чайки — и то когда вижу ее.
Тут мне повезло, впереди по тропинке мелькнула серая птичка.
— Смотри, смотри, — закричал я, приподняв малого на руках, — это серая трясогузка побежала! Есть еще желтые такие! — Я так обрадовался, словно увидел северное сияние. Это была птица из моего детства, мне дедушка на даче показывал трясогузок.
Тропинка вела нас через луг, обсаженный одичавшими грушами. Видно было, что посажены они по науке, с выдержанными промежутками, но плоды очень маленькие и листья тоже. Не то что у деда Луки.
Вячеслав потащил меня за дубовую рощицу — к озеру, он любил наблюдать за водой, кидать туда камни, ловить лягушек. Мы посидели на рыбацком мостике, поколотили по воде палкой, пошвыряли щебень в воду. У меня получалось кинуть камешек так, чтоб он раза три подпрыгнул на водной глади, и внука это восхищало. Он заливался смехом и так восторженно кричал: «Деда, научи меня так кидать!», так гордился мной, так наслаждался этими минутами, что мне вдруг стало… стыдно. Черт возьми, как мы живем, зачем мы живем? В погоне за деньгами! И опять — зачем нам столько денег? Модная одежда, крутые тачки, раскрученные рестораны, длинноногие мисски — одинаковы с лица, как та дорадо, которую они заказывают. На что мы просираем жизнь? Дает ли эта гонка нам счастье? Да, я испытываю удовлетворение, покупая новый джип, но это именно что удовлетворение, а счастлив я сейчас, увидев бегущую по тропинке трясогузку.
Я вдруг понял, что счастье и удовлетворение — совсем разные состояния, и что всю свою жизнь я гонюсь за тем, чтобы накормить какой-то исполинский желудок, который как грозовая туча навис над моей жизнью, и я набиваю это брюхо едой, бросаю в него дорогие автомобили, шикарные курорты, телок в джакузи, квартиры, дачи, престижные тусовки… А желудку все мало, чуть зазеваешься — он урчит от голода, требуя новой еды, нависает надо мной, грозя когда-нибудь лопнуть и завалить меня непереваренными остатками роскошной жизни…