Все еще ошеломленный, Симон посмотрел на нее:
– Он и к тебе…
– Приставал ли он ко мне? – Она засмеялась. – Разумеется, пытался. Он пригласил меня на лодочную прогулку и увивался за мной. Сделал вид, будто хочет поправить на мне костюм для гребли. Но женщина всегда замечает, когда подобные типы пробуют перейти границу.
– И что ты сделала?
– А что тут сделаешь? Просто больше не каталась с ним на лодке. Мы были вдвоем, и у меня не было свидетелей.
Симон потряс головой:
– То-то я всегда себя спрашивал, почему я терпеть его не могу.
– О, некоторые девочки считают его весьма привлекательным! Например, он очень нравился Леони.
У Симона челюсть отвисла.
– Леони?
Каро кивнула:
– Она так в него втрескалась, так увивалась вокруг него, что на это было больно смотреть. – Каро закатила глаза. – Любимица учителя и все такое. Это было отвратительно.
– Ты хочешь сказать, что Хеннинг может иметь отношение к ее исчезновению?
– Не знаю. – Каро поддела ногой камешек, и он скатился вниз. – Я только рассказала тебе, что знаю. У Леони не было постоянного друга, хотя были мальчики, которые ею интересовались. И не все из них были идиотами. Но Леони их отфутболивала.
Симон думал о ночных телеизвестиях. О порванном красном кожаном жакете, найденном в урне около автостоянки. Об урне, которую загораживал грузовик и которая не попадала в поле зрения видеокамеры. Возможно, это был ложный след, отвлекающий маневр? Но для того чтобы совершить нечто подобное, надо обладать и преступными наклонностями, и хладнокровием. Хотя Симон терпеть не мог Хеннинга и тот действительно не пропускал ни одной юбки, Симон спрашивал себя, был ли учитель действительно способен на подобное преступление. И не мог дать внятного ответа.
– Не могу в это поверить, – сказал он тихо. – Зачем ему убивать Леони?
– Возможно, сильно сказано, но она – типичная жертва, – сказала Каро. – Наивная Красная Шапочка, которая идет в лес и доверяет первому встречному волку, и тот ее в конце концов сжирает. Хеннинг – всего лишь мужчина. Не принимай на свой счет, но мужчины часто думают не той частью тела. А когда они потом обнаруживают, что вляпались в дерьмо, то пытаются сделать вид, будто ничего не было. Но так не бывает. Что случилось, то случилось. Что произошло, то произошло – все просто.
Если бы не темнота, Каро бы заметила, как лицо Симона снова залилось краской. Разумеется, ему тоже случалось «думать не той частью тела», как выразилась Каро! Но он делал это втайне и стыдился, если кто-то об этом узнавал. Он находил тему отталкивающей, хотя папа однажды заверил его, что она совершенно естественна. «Все вы волки в овечьей шкуре», – сказала когда-то Джессика в клинике. Возможно, она была в чем-то права.