Первые капли дождя смешались со слезами. Ему показалось, что он снова слышит голос матери: «Потому что ты наконец должен понять». Но что именно? ЧТО он должен наконец понять? Снова сверкнула молния, пронзив черные тучи, за ней последовал удар грома, от которого содрогнулась земля. Дождь усилился, ветер свистел у Симона в ушах.
«Я сумасшедший, – подумал Симон. – Все, что я делаю, чистейшее безумие. К тому же опасное. Но это безумие помогает, и сейчас только это и имеет значение. Проеду еще чуть-чуть и поверну назад. Надо все же сохранять благоразумие». Но едва Симон преодолел возвышенность, как его охватило чувство победителя. Он все-таки смог одолеть этот бешеный ветер! И вместо того чтобы повернуть назад, он снова стал давить на педали с удвоенной силой. Почти стоя на педалях, он катил под гору. Быстрее, быстрее и еще быстрее!
Скорость опьяняла его. Ветер в лицо едва не сбросил его с дороги, Симон с огромным трудом удерживал равновесие. Но, крепко вцепившись в руль, мчался вперед сквозь ночь. И ничто не могло его остановить. Фейерверк молний, то и дело перечеркивающих небо, почти ослеплял, уподобившись гигантскому небесному стробоскопу.
Симон испустил победный клич. В этот момент вокруг не существовало ничего, кроме него самого. Он был свободен, свободен от всего! Симону вспомнился «Титаник», этот слезливый фильм, который так любила мама. И Леонардо ДиКаприо, с раскинутыми руками вопивший: «Я король мира!»
«А я король этой ночи», – подумал он, испустив победный клич. Тут снова сверкнула молния, и Симон увидел разбросанные по дорожке сломанные ветви. Вероятно, ураган сорвал их с груш. В блуждающем свете молний они казались клубком шевелящихся на асфальте змей. Симон, вскрикнув, попытался резко затормозить. Но было уже поздно – не успев свернуть, он наехал на ветку. Переднее колесо уткнулось в корягу, руль рвануло в сторону, и Симон, не справившись с управлением, вылетел из седла. На долю секунды ему показалось, что ему точно конец: он сломает шею и погибнет. Грохнувшись в придорожную канаву, он покатился по мокрой осклизлой траве и остался неподвижно лежать.
Оцепенелость. Капли дождя на лице. Он хотел открыть глаза. Но не смог. Чернота кругом. Симон снова увидел себя в кабинете психиатрической лечебницы для детей и подростков. Это случилось вечером в среду, в марте. За окном бушевала весенняя гроза, первая в этом году. Завывающий ветер швырял струи дождя в оконные стекла, и казалось, весь мир за стенами клиники залит потоками слез.
На сегодняшнем занятии по арт-терапии доктор Грюн берг предложил им нарисовать свои страхи – «придать им облик», как он выразился. В студии сидели Симон, молчаливый Янек, постоянно улыбающийся Никлас, неприступная Пиа и Джессика. Джессика сидела напротив Симона. Она склонилась над листом, раздраженно царапая карандашом по бумаге, заслонив ее рукой, чтобы никто не мог видеть ее рисунок. Симон сидел неподвижно над белым листом, покусывая карандаш и размышляя, что нарисовать. Как выглядит его страх? Сможет ли он вообще нарисовать страх? Какой у него «облик»?