Снимок сделали на каком-то светском пикнике, и ему на фотографии находиться было не положено. Рядом с ней его запечатлели совершенно случайно. Много лет назад она разрезала фотографию пополам, решив, что правильнее будет с корнем вырвать этого человека из своей жизни. Но на снимке осталась его рука, рука молодого мужчины, едва касающаяся ее руки. И мужчина этот был не ее муж.
Она слышала, как расхаживает у себя по комнате Джози. Дочь разговаривала сама с собой; началось это совсем недавно, и Маргарет не знала, стоит ей беспокоиться по этому поводу или нет. Сегодня Джози слишком уж долго ездила за мятным маслом, тем более что Нова Берри не успела его приготовить. Значит, дочь занималась чем-то другим. При мысли о том, что у Джози появились какие-то свои дела, и притом за пределами дома, Маргарет стало неуютно. Она, Маргарет, отказалась от всего ради этой жизни, ради этого дома, ради этих денег. И ее дочь тоже должна.
Из комнаты Джози донеслось какое-то шуршание, как будто что-то волоком протащили по полу.
– Джози! – крикнула она, пряча фотографию под подушку.
Прошла минута, но никто не отозвался.
– Джози! – крикнула она снова.
Вскоре Джози постучала в дверь и вошла в спальню. Маргарет понимала, что матерью она была неважной, но ей почему-то было бы легче простить дочь за ужасное поведение в детстве, за все сломанные ею дорогие вещи, за все ее дикие выходки, за полученные по ее милости синяки и ссадины, не будь она так похожа на своего отца. На Марко, который раз в неделю вывозил Джози на прогулку, потому что его заставляла Маргарет. Где он был все остальное время, когда негодница вопила как резаная или била дорогой фарфор? Первые девять лет жизни Джози Маргарет была в состоянии лишь смотреть на свою дочь, на эту скверную, избалованную девчонку, и вопрошать себя, не наказание ли это за ее грехи. Она родила Джози со злости и отчаяния, так что, наверное, получила по заслугам. Но Марко-то мог делать что хотел, и до свадьбы, и после нее, и жил припеваючи. Мужчинам всегда проще.
– Что такое, мама? Тебе что-нибудь нужно?
– Что ты делаешь у себя в комнате? Я слышала какой-то скрежет.
– Я сидела за столом, – сказала Джози, – и отодвинула стул. Все, я уже ложусь. Больше не буду шуметь.
– Ладно, – проронила Маргарет, и Джози двинулась к выходу. – Джози!
– Что, мама?
– Ты выбросила ту кофту, о которой мы с тобой говорили?
– Да, мама.
– Не подумай, что я к тебе придираюсь. Просто она тебе не идет.
– Да, мама, – повторила Джози.
Но правда заключалась в том, что этот красный кардиган изумительно шел ее дочери. И всякий раз, когда она его надевала, Маргарет становилось страшно.