Андрюшка вошел в подъезд, с видом человека давно знакомого.
Швейцар бросился снимать с него пальто. Затем он поднялся по широкой лестнице, устланной красным ковром, и вступил в зал, убранный по последним требованиям моды и роскоши. Гигантские пальмы упирались листьями в потолок, мелкая золоченая мебель стояла по стенам красивыми группами.
Несколько человек сидели кое-где и оживленно беседовали.
Господин Флирт, толстенький лысый субъекте очень бойкими и плутоватыми глазками, переходил от одной группы к другой, смеясь и пожимая руки.
Увидев выходящего Андрюшку, он бросился к нему навстречу.
— Господин Карицкий!.. Дорогой Иван Станиславович!.. Мое почтение, очень, очень рад…
Андрюшка фамильярно пожал ему руку и спросил:
— Еще не собирались?
— Нет, уже есть кое-кто… Но крупного чего-нибудь не предвидится…
— А граф?..
— Да вот разве что он приедет! — Флирт прищурился. — Да и то сказать вам по правде, граф, этот знаменитый понтер уже не тот нынче! Впрочем, говорят, он где-то разжился крупной суммой и обещал быть… А слыхали вы историю, которая теперь занимает весь Петербург?
Андрюшка прекрасно знал, о чем поведет речь Флирт, но сделал удивленную физиономию.
— Как же!.. Это история с арестом сына его, у которого оказался какой-то двойник… Некто Курицын. Ведь это его незаконный сын… Странная… очень темная история…
— Да-да, — отвечал Андрюшка, — что-то такое слышал… Кажется, и в газетах было… Очень странная история!.. Нуда все кончилось благополучно.
— Двойник, однако, не найден…
— Найдется! — ответил Андрюшка и захохотал. — Ну-с, где же играют сегодня?..
— Во второй зале… а в кабинете у меня поставлены столы…
— Для «настоящей»?
Оба тем временем вошли во вторую залу, поменьше, где стояло несколько столов с сидящими около них игроками.
Тут были самые разнохарактерные физиономии: и молодые, и старые, и угрюмые, и страстные… Тут было несколько очень крупных имен в области столичного пшюта и жизнепрожигательства.
Андрюшка с некоторыми поздоровался и, оставленный хозяином, остановился за стулом какого-то почтенного господина, лицо которого сильно вспотело, а широкая лысина была покрыта пятнами от волнения. Он сильно проигрывал, азартно загибая угол и беспрестанно опустошая бумажник солидными ставками.
Юноша глядел и на него, и на всю игру бесстрастно и холодно. Мрачно-красивые глаза его светились огоньком затаенной мысли.
Он опомнился, только когда солидный господин вскочил со стула, схватился руками за лысину и громко произнес, обращаясь к нему:
— Тьфу, черт возьми! Вот так не повезло!
— Да, это бывает! — холодно отвечал он. — Карты… изменчивы! Недаром они женского рода… — И с тенью усмешки прибавил: — Я бы советовал, князь, немножко переждать!..