— Как бы не так! — сказал он, слегка покачиваясь и снимая лощеную шляпу.
Старуха, по обыкновению, с пугливым подобострастием глядела на него.
— Маринка была? — повернулся он к матери.
— Заходила сейчас, пока ты уходил в трактир… Не застала тебя и ругалась…
— Гм!.. Ругалась! — повторил Колечкин. — Что же она говорила?
— Да просто скандалила. Взяла твою бутылку с водкой и шмякнула ее об пол… Вот видишь там, до сих пор еще не высохло…
— А вы чего глядели?..
— Да что же я ей смею сказать… если бы я ей сказала что-нибудь, она бы на меня кинулась.
— Пьяна, что ли, была?
— Совсем пьяна.
— Экая! — Колечкин по-матерному выругался и опять обратился к матери: — А не говорила, когда придет?
— Не говорила… только ругалась!
— Экая тварь! А мне все-таки ее надо бы повидать. Давно не видались, это правда.
Но едва Колечкин произнес эти слова, как дверь шумно распахнулась, и на пороге ее появилась красивая, стройная женщина с злыми чертами уже не молодого лица. Она одета была неряшливо и бедно, густые пепельные волосы ее неряшливо высовывались из-под платка. Заметив Колечкина, она кинулась к нему.
— Ты чего же это? А?
Лицо Колечкина приняло смущенное выражение.
— Ты что же это? — повторила Марина, подбочениваясь. — Я прихожу к тебе, а ты удрал.
— По делам был, Маринка, не кричи; теперь до тебя у меня есть дело.
— Плевать мне на твои дела, а ты мне скажи, где ты пропадал — вчера и третьего дня?
— Да надо было!
— Надо? Кутил все ночи. Ну хорошо! Погоди у меня! Засажу я тебя опять в тюрьму, ты ведь знаешь, мошенник этакий, что стоит мне слово сказать, и будешь ты лаять за железной решеткой…
— Не сердись, Маринка, ей-богу, дела были…
— То-то дела! — отвечала Маринка несколько уже смягченным тоном и, спустив платок с головы на плечи, села в кресло.
— Маменька, принесите нам водчонки! — сказал Алешка, вынимая бумажник.
Старуха моментально схватила платок, а другую руку протянула за деньгами. Колечкин дал рубль, и она ушла.
Оставшись вдвоем, Маринка и Колечкин обменялись взглядами.
— Какое же такое дело? — угрюмо спросила посетительница.
— Дело важнейшее… Надоело, видишь ли, мне быть под началом у Андрюшки Курицына. Уж больно он заноситься стал. Злоба у меня на него так и накипает. Только до времени я молчал все… А тут встретил я одного человека, он и рассказал мне про баронессу.
— Шток? — спросила Марина.
— Да-да! Про нее… Стороной будто бы он слышал, она сильно напугана, что у ее любимого внука двойник. Старуха, оказывается, нюхом чует, что тут для него что-то недоброе, и, как он мне рассказывал, готовится большую награду предложить тому из сыскных агентов или все равно кому бы то ни было, кто отыщет убийцу Померанцева и представит куда следует…