На одном из таких сборищ появился и старик граф Радищев. Его кто-то привез туда из ресторана. Он был под хмельком.
Этот кто-то, оказалось, привез его не без цели, потому что вслед затем происшедшая в кабинете беседа его с хозяином дома привела его в восторг. Старый миллионщик намекнул ему там на желание купить для своей дочери титул за очень солидную сумму.
Все устроилось
Андрюшка шагал по своей комнате, а в углу, в кресле, молчаливо сидел граф. Голова его низко опустилась на грудь. Он молчал, молчал и Андрюшка.
Только и слышны были в комнате мягкие шаги последнего. Стрелки часов на письменном столе показывали половину десятого. Осенний день уже угасал.
— Андрей! — вдруг тихо сказал граф.
Андрюшка вздрогнул и круто повернулся.
— Что вам, батюшка? — А если не удастся?..
— Не может быть, все так подготовлено! Наконец, на Алексея я надеюсь, как на самого себя…
— Ну, расскажи, по крайней мере, как это все будет… Ты все молчишь…
— Будет очень просто. — Андрюшка взглянул на часы. — Все это вот как, вероятно, вышло. Мой агент заблаговременно получил сведения, что они едут сегодня к одной из родственниц невесты на третью станцию Варшавской дороги. Они собрались туда к спектаклю, который давался в пустой даче и в котором, кажется, сами готовились принять участие. Они должны сойтись на вокзале. Дорога к даче очень пустынна. Алешка должен следить за ними в обществе своей приятельницы из трущобного полусвета, ее зовут Маринкой… Там я не знаю, как все у них выйдет, но, если все будет благополучно, через четверть часа он должен быть здесь. Я кладу ему на расстояние от вокзала даже слишком много полчаса, когда это же расстояние можно проехать на хорошем извозчике в десять минут…
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге ее появился Алешка с узелком в руке.
Лицо его было страшно. Кроме того, он был совершенно пьян.
— Ну что?! — кинулись к нему оба.
— Все устроилось… Нате!..
И он швырнул на стол знакомый графу нательный крест сына, обрывок женского корсажа полосатой материи и узел. В нем лежало студенческое платье и пальто Павла.
На кресте и на обрывке платья виднелись капли крови, одежда же Павла была совершенно чиста.
Граф закрыл лицо руками, а Андрюшка принялся совершенно хладнокровно переодеваться, и, когда туалет его был окончен, он развязным тоном крикнул:
— Молодец, Алешка! Хочешь шампанского?!
— Давай, граф!.. — небрежно ответил Колечкин, разваливаясь, и вдруг захохотал.
Старый жуир отнял руки от лица и дико посмотрел на обоих.
— Теперь, — сказал Андрюшка, блестя своими страшными глазами, — теперь же двинемся дальше!.. Бодритесь!.. И берите пример с нас!.. Мы должны сейчас же ехать к Терентьевым, нас там ждут…