Проблуждав с часок — ему он показался днями и годами, хотя это был всего час, потому что еще не наступило утро, — он подошел к опушке леса и вдали, на склоне, за снежным простором поля, увидел дом. Окна слабо светились через опущенные шторы.
Он остановился, не веря своим глазам; дом мог оказаться таким же призраком, как те тени из царства мертвых, что кружили перед ним в лесу. Он сомневался в его реальности, но двинулся навстречу миражу.
Не успел он сделать несколько шагов, как молния разрезала, вспорола небо. На землю обрушивались удары могучего хлыста, всякий раз наносимые все более безжалостной рукой.
Штефан в ужасе застыл на месте, а его тень извивалась и металась вокруг него на снегу. Иногда это была уже не одна, а две тени, потому что две молнии освещали его сразу с двух сторон. Это опытные ищейки преследовали его, преодолев время через Молниеносный Транзит, готовые остановить его прежде, чем он предупредит Лору об опасности.
Он оглянулся на чащу, из которой вышел. Под вспыхивающим светом сосны, казалось, прыгали, то приближаясь, то отдаляясь от него. Но преследователей не было видно.
Наконец молнии потухли, и он двинулся вперед, к дому. Дважды он падал, с трудом поднимался, снова шел, боясь, что не сумеет подняться, если снова упадет, не сможет громко позвать на помощь.
* * *
Лора смотрела на экран и пыталась сосредоточиться на сэре Томми, но вместо этого думала о странных молниях; внезапно она вспомнила, когда она прежде видела такое необычайно бурное небо: в тот самый день, когда отец впервые рассказал ей о сэре Томми; день, когда в лавку зашел бродяга; день, когда она впервые увидела своего хранителя, в восьмое лето своей жизни.
Она выпрямилась на стуле.
Сердце забилось быстро и стремительно.
Молния такой огромной силы была предвестницей беды, беды для нее самой. Она не могла вспомнить, видела ли она молнию в день смерти Данни или в день похорон отца, когда на кладбище появился ее хранитель. Но она была твердо уверена, хотя не могла объяснить почему, что сегодняшнее буйство природы имело особый, ужасный для нее смысл: это было предзнаменование, дурное предзнаменование.
Она схватила «узи» и обошла верхний этаж, проверяя окна, заглянула в комнату к сыну, чтобы удостовериться, что все в порядке. Затем поспешила вниз, решив обойти нижние комнаты.
Когда она вошла в кухню, что-то глухо ударило в заднюю дверь. С возгласом удивления и страха она стремительно обернулась, направив на дверь автомат, готовая открыть огонь.
Но этот звук никак не походил на шумную работу взломщика. Это был негромкий удар, скорее робкий стук, который повторился дважды. Ей показалось, что кто-то тихо зовет ее по имени.