«Любопытное совпадение, — хмыкнул Григорий, — от этого подъезда недавно отошел подозрительный мужчина, и сюда же приехала полиция. Уж не тот ли тип что-то натворил? Если это так, то я, значит, своими глазами видел преступника. Какие же его приметы мне запомнились? Высокий, сутуловатый, в черном плаще с поднятым воротником и в черной кожаной кепке. Почему кожаной? Не знаю. Но она мне показалась кожаной. Но вот о лице, конечно, я ничего сказать не могу. А что, если этот мужчина вовсе и не преступник? Возможно. И тем не менее, может, мне нужно сейчас выйти из дома и поставить полицию в известность о своих подозрениях? Нет, и еще раз нет. Ведь мне ни о каком происшествии на данный момент не известно», — нашел оправдание своей нерешительности Григорий. Хотя причина его нерешительности заключалась совершенно в другом. Он опасался допустить ошибку, которая, если о ней станет известно Соколову, может быть истолкована начальником следственного отдела как необоснованная психическая выходка, что может побудить Василия Андреевича задуматься о его психическом здоровье. И Григорий постановил для себя впредь не высовываться, не проявлять излишней активности, которая может самым неожиданным образом привести его в психиатрическую больницу.
Задернув на окне шторы, Григорий сварил крепкий кофе и просидел на кухне до самого рассвета.
За полчаса до начала рабочего дня Гриша был уже возле своего кабинета. Туг его и перехватил Соколов. Обменявшись каким-то нервным рукопожатием, Василий Андреевич испытующе посмотрел в припухшие от. недосыпа глаза Григория и увлек его в свой кабинет.
— Садись, — предложил он Григорию стул и сам сел напротив. — Ну, как отдохнул?
— Если честно — плохо, — признался Григорий и, не удержавшись, зевнул. — Кошмары разные снились. Этот маньяк Алиджанов превратился в какого-то оборотня и чуть не задушил меня.
— Кошмары, говоришь, оборотень, — озабоченно вымолвил Соколов, не спуская взгляда с лица Григория. — Вижу, что физиономия твоя припухла от бессонницы. Все это очень скверно, Григорий. Очень скверно.
— Да уж чего хорошего, — вздохнул Григорий, — но я в порядке, Василий Андреевич, готов работать с полной нагрузкой. Вы не сомневайтесь.
Соколов ничего не ответил. Встав со стула, он подошел к окну и стал смотреть на улицу, барабаня пальцами по подоконнику. И вдруг Григорий услышал его голос, как бы записанный на магнитофон: «Что же мне с тобой делать, парень? Не исключено, что ты можешь доставить еще массу хлопот. Полагаю, что без твоего участия сегодня не обошлось. Сказать тебе об этом сразу в лоб и посмотреть на твою реакцию или же проверить тебя на месте происшествия? Нет, начальник отдела, не надо спешить. Тут надлежит очень тщательно во всем разобраться. — Голос Василия Андреевича звучал четко и ясно, хотя рот его был закрыт и даже губы не шевелились. — Извини, Григорий, но придется тебя по-настоящему проверить и установить за тобой наблюдение».