Проверить меня на месте происшествия? — мысленно повторил Григорий, и в который уж раз на его лбу выступила испарина. — На каком еще месте происшествия? Что произошло? Почему Соколов хочет установить за мной наблюдение? В чем я провинился? — Сердце у него бешено заколотилось от обиды и расстройства. — Вот и результат моего бездумного признания, — подумал он с сожалением. — Как я забыл, наивный дурак, что любое признание себе же во вред оборачивается. Не очень-то у нас любят бороться за человека. Каждый норовит в первую очередь себя обезопасить от возможных неприятностей. Ладно, поделом мне. Наука на будущее. Теперь уж дудки в чем-либо сознаюсь, гражданин начальник. Как работал честно, так и буду. А все ваши подозрения, Василий Андреевич, при вас и останутся. Следите за мной хоть в двадцать глаз». Григорий встал и, сделав несколько гимнастических упражнений под удивленно настороженным взглядом Соколова, прервал затянувшуюся паузу:
— Василий Андреевич, вы обещали дать мне сегодня свеженькое дело. Я, как пионер, готов к труду и обороне.
— Да, разумеется. — Соколов сбросил с себя задумчивость и подошел к Григорию. — Сейчас и начнешь новое дело. Прямо с места происшествия. Вместе поедем. Нас уже ждут работники полиции и медики. Пошли.
— Один момент, — бодро ответил Григорий, решивший дать тайный профессиональный бой тайному вызову начальника следственного отдела, — только возьму портфель со всеми принадлежностями.
Через несколько минут они спускались по лестницам здания прокуратуры.
— Что-то ты вдруг веселый стал? — прищурился Соколов, искоса взглянув на подчиненного. — Странно как-то. То зевал у меня в кабинете после бессонной ночи, а тут резвым стал. Отчего бы это? Может, от нервного возбуждения?
— А от чего мне нервничать? — улыбнулся Григорий. — Наоборот, я чувствую себя так прекрасно, словно заново народился. Ведь черный квадрат оставил меня в покое, и я безмерно счастлив. Значит, я теперь, как и вы, без каких-либо комплексов.
— Как и я? — приостановился Соколов.
— Конечно, — простодушно улыбнулся Григорий, — как и вы. А что, Василий Андреевич, у вас есть какие-нибудь основания считать меня психически ненормальным человеком?
— Что ты, Гриша, — неловко улыбнулся Соколов, — конечно, никаких юридических оснований нет. Но тем не менее ты перенес такое нервное потрясение…
— А я уже забыл о смерче, Василий Андреевич.
— Как это забыл? Такое долго не забывается.
— А я забыл. И совершенно спокоен. Даже готов заключить с вами небольшое пари. На бутылку коньяка.
— Какое еще пари? — нахмурился Соколов и ускорил шаги. — Нас ждут на месте происшествия.