— Не мог простить моего свидетельства против его жены. Но и я не мог пойти против своей совести.
— Но что это было за свидетельство?
— Об этом, если нужно, узнаете у бывших сослуживцев. Прощайте…
Изображение на экране пропало, а потрясенный Григорий еще долго сидел перед телевизором, не в силах встать и выключить его.
«Селиверстов, майор Селиверстов! — горько размышлял Григорий. — Кто бы мог подумать, что ты, бывший храбрый полицейский-трудяга, станешь убийцей! Да, не позавидуешь тому, кто попадает в сети дьявола. Но как же я тебя сразу не признал по твоей высокой сутулой фигуре и кожаной кепке?! В общем-то, немудрено. Столько сразу накатилось. И что мне с тобой теперь делать, оборотень майора Селиверстова? Ведь под суд тебя не отдашь. Остается для тебя только суд Божий».
Немного отойдя от жуткого общения с потусторонним миром, Григорий наконец нашел в себе силы подняться с кресла, выключить телевизор и включить в комнате свет. Часы показывали четверть третьего ночи. После нервных потрясений спать ему совершенно не хотелось.
По вновь приобретенной привычке, он заглянул во все помещения и вышел в прихожую. На стене, на том же самом месте, что и прежде, он увидел… черные квадраты. И еще ему показалось, что кто-то совсем близко тяжело дышит.
Григорий замер, прислушался. Тишина. Лишь маятник часов бесстрастно отсчитывал секунды. «Показалось, — подумал он и устало опустился в кресло возле зеркала. — Кто может здесь дышать? Не стены же. А что, если я уже схожу с ума? Нет, не должно быть. Ощущения мои вполне естественны. Хотя если и дальше события будут развиваться так же бурно, то вполне можно чокнуться. Наверное, самый лучший выход — плюнуть на все и завалиться спать, иначе долго не выдержать. Однако кто же вновь наклеил эти проклятые черные квадраты? В конце концов, не проделки же это нечистой силы?»
И вновь, как и в первый раз, Григорий оторвал черные бумажки, упаковал их в чистый полиэтиленовый пакет и сунул его в китайскую вазу. И вдруг ему в голову пришла простая, но единственно верная в данной ситуации мысль.
Выключив в прихожей свет, он пошел в свою комнату, громко зевая и отчетливо пробурчав: «Как спать хочется!» В комнате он выключил свет и шумно плюхнулся на диван-кровать. Полежав минут пять, он стал преднамеренно храпеть и посвистывать носом, изображая уснувшего человека. Через некоторое время тихо поднялся, осторожно снял туфли и в одних носках тихонечко направился в прихожую. Остановившись возле дверного проема, он замер и стал терпеливо ждать.
Прошло не менее пятнадцати-двадцати минут. Он уже стал сомневаться в реальности своих предположений, когда наконец его терпение было вознаграждено. Он услышал липкие шаги по линолеуму человека, идущего босиком. Но человека ли? От мысли: «А что, если это не человек, а какое-нибудь рогатое существо?» — у Григория по телу пробежали холодные мурашки. Он подождал еще немного. Шаги босого существа по-прежнему были слышны. И тогда Григорий, леденея от страха, стремительно выскочил в прихожую и включил свет. Возле стены он увидел совсем маленького, со спутанными волосами мужичка с заросшим щетиной и искаженным от испуга лицом: в руке у него была черная бумажка, которую он только что намеревался приклеить на стену: шесть штук уже было наклеено. Более минуты они пребывали в такой неожиданной немой сцене. Григорий внимательно разглядывал перепуганного до смерти незнакомца, которому на вид было по меньшей мере лет тридцать пять, а мужичок, поняв, что попался с поличным и что силы его по сравнению с силами хозяина квартиры не равны, стал воровато бегать узенькими глазками по сторонам, выискивая брешь, в которую можно было бы прошмыгнуть. Разгадав его замысел, Григорий быстро подскочил к нему, крепко ухватил за воротник замызганной ветровки и приподнял над полом, как нашкодившего котенка. Попавшийся малыш чем-то напомнил ему широко известного в свое время циркового клоуна Карандаша. Лицо его было грязное и в шрамах. Почувствовав на своем загривке сильную руку, он пропищал голоском, напоминающим голос лилипута: