какудзо: Один друг из Сакаи, не буду называть его имя, юрист. Он помог составить черновой вариант. Так, чтобы оно имело юридическую силу, до какой-то степени. Конечно, наделить его подлинной юридической силой было нелегко. Но та юридическая сила, которой мы могли его наделить… ее мы обеспечили.
инт.: И вы с самого начала положили глаз на Сотацу? Вы знали, что это будет он?
какудзо: Я полагал, и не я один, – я полагал, что моя роль организатора слишком важна, чтобы я стал тем, кого посадят. Я не считал, что это входит в мои обязанности.
инт.: Вы считали, что это входит в обязанности Сотацу?
какудзо: Он для этого хорошо годился. Я знал, что в нем есть порядочность, что в нем есть огромная внутренняя сила. Я также знал, что у него сформировалось крайне, даже не знаю… крайне мрачное мировоззрение. Во времена, когда я вернулся, он был не особо счастлив. Когда он согласился, меня это ничуть не удивило.
инт.: Я должен сказать вам, что при изучении этой темы разговаривал с множеством самых разных людей. В том числе со всей семьей Ода и с Дзито Дзоо.
какудзо: И с Дзоо тоже?
инт.: Да.
какудзо: Поосторожнее – думайте, кому можно доверять. У всякого своя версия, и почти все – ошибочные. Строго говоря, я могу вам уверенно заявить: ошибочные – все. Я могу помочь вам разобраться, что происходило. Поймите, господин Болл: мир состоит почти исключительно из скотов и сентиментальных дураков.
инт.: А вы кто из двух?
какудзо (смеется).
инт.: Если честно.
какудзо: Сентиментальный скот, наверно. Намерения добрые, но к другим – ни малейшего сочувствия.
[От инт. Тут Какудзо дал мне запись вечера, с которого все началось, – самую настоящую запись тех минут, когда Сотацу уговорили, склонили к признанию. Я испытал шок. Вначале мне было трудно поверить в ее подлинность, но, прослушав ее, понял, что она может быть только подлинной. В ней было много странного и чудесного, например, то, как отличались голоса Какудзо и Дзоо от их голосов во времена, когда я разговаривал с ними лично, – да, отличия были, но почти неуловимые, возникшие под грузом времени, всего времени, которое миновало со дня записи, и под грузом всего произошедшего тоже.]
[После того, как Какудзо передал мне материалы, он не пожелал больше давать интервью. Он просто отдал мне запись того первого разговора и ряд заявлений. Заявления я привожу ниже, дословно (без малейших изменений, за вычетом тех, которые упомянуты в моем вступлении к ним). Заявления были из самых разных времен, некоторые даже предшествовали произошедшему. Ниже я привожу их с моей собственной нумерацией.]