Как часто бывало, этой ночью Леша не спал. Он просто лежал в кровати, обнимая любимую блондинку, которая уже видела десятый сон. Обнимал, смотрел на нее и не мог поверить, что это все с ним происходит. Разве так бывает? Наконец-то он был счастлив — по-настоящему, так, что переполняли эмоции и пела душа.
Теперь все стало иначе: без спешки, размеренно, открыто. Они с Леной будто по-новому знакомились, привыкали друг к другу. Он заново познавал эту девушку, раскрывая для себя в ней что-то новое. Как он и думал, за стеной холодности скрывалось чувственное пламя. Он знал это, видел со стороны, когда Лена еще принадлежала брату. С Фирсом же всегда была сдержанной. Но это было раньше. Он заставил девушку открыться и постепенно вытаскивал из нее много приятных для него качеств. Например, ласку и инициативу. Теперь она могла подойти к нему, обнять, уткнуться носом в шею, найти его губы. И все сама. В первые моменты от подобной нежности со стороны любимой женщины у Фирса едва не выскакивало из груди сердце. Не привык он получать такое от Прекрасной Елены. Но именно от нее эта нежность будоражило до нутра.
Теперь Леша мог с уверенностью сказать, в чем разница между серьезными и не серьезными отношениями. Вторые мимолетны и обманчивы, они лишь создают иллюзию короткого счастья. Первые — и есть само счастье, когда ты чувствуешь это уже от того, что любимая рядом. Теперь он лучше понимал своих женатых друзей, которые ради женщин совершали запредельные глупости. И он далеко от них не ушел. И был этому рад как последний влюбленный дурак.
Неожиданно Елена, спавшая в его объятьях, начала ерзать. Проснувшись, она приоткрыла глаза и улыбнулась. Он обожал эту улыбку — чистейшую, искреннюю, счастливую… для него.
— Опять не спишь? — спросила она.
— Нет.
— Включил бы телевизор.
— Мне есть куда смотреть.
Снова ее улыбка.
— Ты во мне так скоро глазами дырку протрешь, — сказала блондинка, придвинулась к нему теснее и прижалась лицом к шее.
— Не переживай, заштопаем, — ответил он, обнимая ее крепче.
— Ты умеешь еще и шить?
— Я все умею.
— Прямо-таки все-все-все?
— Прямо-таки все-все-все, — ответил, проводя ладонью по обнаженной коже изящной спины.
Добравшись до ягодиц Елены, Фирс сжал их, после чего закинул к себе на бедро ее ножку.
— Леша, — тут же услышал настороженный голос, — мне завтра рано вставать.
— Я ничего не делаю, — соврал он, поглаживая пальцами кожу дразнящим движением.
— Ты делаешь.
— Тогда это не я.
Лена немного отстранилась. Как раз затем, чтобы заглянуть в его наглые глаза.
— Тогда ты сам напросился.