— Иди уже.
— Все-все, ухожу. Не скучайте.
Наконец за подругой захлопнулась дверь.
— Что с телефоном? — строго спросила Лена.
— Батарейка села, прости.
— Что опять случилось?
Леша подошел к ней. Обнял. Прижался щекой к щеке. Провел рукой по волосам. А потом тихо попросил:
— Лен… подари мне мальчика. Или девочку. Такую же красивую, как ты.
Это было неожиданно. Слегка пугающе, но безмерно волнительно. Это была самая щемящая просьба в ее жизни, которая сражала той искренностью, с какой была сказана.
Это было гораздо глубже, чем «я тебя люблю». И не было нужды ей объяснять, что произошло. Это было написано на его лице, ощущалось в голосе. И ей бы радоваться, чувствуя облегчение, да только слишком волновалась за своего Фирса.
— Конечно, — ответила она ему, смахивая ресницами слезы из глаз и целуя в щеку любимого мужчину. — С удовольствием.
Два года спустя.
Сегодня был прекрасный летний день. Сползая с зенита, июньское солнце уже не так сильно палило, как еще пару часов назад. На легком ветерке шелестела насыщенная зелень вишни и яблони. В тени деревьев на широком матрасе копошились три карапуза. У самого старшего, Егора, были голубые глаза и темные волосы — что ни говори, а весь в отца, в Алана. Средний, Даниил, обещал вырасти кареглазым шатеном. Здесь гены взяли всего по чуть-чуть от обоих родителей, от Макса и Киры. Самый же младший, Тимофей, имел шевелюру из светлых волос и лучистые глаза — весь в мамку.
«И мой сын», — подумал с улыбкой Леша, глядя на мальчугана в синих подгузниках, который смотрел на него широко распахнутыми глазами и при этом обсасывал колесо игрушечного мотоцикла. Пока Лена, Ева и Кира готовили на улице ужин, а Макс с Аланом копались в гараже, Фирсу поручили самое ответственное задание — присмотреть за их чадами.
— Неужели так вкусно? — спросило он у Тимки. — А слюней-то, слюней… Лен! — позвал он свою жену. — Дай салфетку.
— Что у вас тут случилось? — спросила Лена, подходя к ним.
— Мы доедаем мотоцикл, который нам подарил крестный папа Алан. Как думаешь, он не расстроится?
Присев к детям, Лена вытащила изо рта Тимки игрушку и утерла ему слюни.
— Ну что поделать, если он такой вкусный. Может, подарит новый.
— Новый будет уже настоящим, — заметил Фирс, нисколько не шутя.
Лена окинула его сердитым взглядом:
— Рано еще об этом думать.
Посадив сына к себе на колени, девушка обратила внимание и на других детей: убрала волосы со лба Егорки, погладила по спине Даньку, который тянулся к новой игрушке. Прошел уже год, А Леша до сих пор не мог привыкнуть к новому статусу Прекрасной Елены — жена и мать. Его жена и мать его ребенка. Он до сих пор не мог на них насмотреться. Вот они — два родных человечка, наполнившие его жизнь смыслом.