— Ни за что! Это же шантаж, — ответила за Клайда Оливия.
— Золотко, соглашайся, пока я добрая, — сказала Долорес, как бы отвечая ей, но обращаясь к Клайду. — А то я ведь, может, полиции про тебя расскажу, а может, еще и в две-три газетенки эту историю пихну. То-то они обрадуются! Может быть, даже не двадцать, а побольше дадут. Ты ведь у нас тут вроде как звезда. А как выйдут газетки те с моими откровениями, не бывать тебе больше звездой. И книжку никто покупать не станет. Кстати, золотко, скажи по дружбе, как супруге: кто писал-то? Сам Гарри? Наверно, сам, другой так не сможет. Талант у мужика, ничего не скажешь. Делитесь вы с ним или как? — Долорес достала пачку сигарет, снова закурила и деловито добавила: — Ну, в общем, соглашайся сейчас, а то завтра уже на тридцать соглашаться придется.
— Какая наглость! — вскипела Оливия. Долорес, однако, не удостоила ее ни ответа, ни даже взгляда. Она смотрела на Клайда, улыбаясь и слегка покачивая головой.
Клайд сидел молча. Он размышлял. Двадцать тысяч — сколько это составит от той прибыли, которую может принести книга? Может быть, это будет вся выручка и даже больше? Да и может ли Оливия, даже если бы согласилась, выложить сегодня хотя бы десять тысяч? Едва ли. Наконец он принял какое-то решение и сказал, ни на кого не глядя:
— Долорес, мне нужно немного времени. Я встречусь с вами через два часа, на площади возле памятника. Пойдем. — Он встал, взял Оливию под руку, и они направились к выходу.
На улице он не отвечал на восклицания и вопросы Оливии, пока они не сели в машину. Да и тут предпочитал отделываться краткими рублеными репликами.
— Что ты задумал, Клайд? Ты собираешься с ней еще раз встречаться?
— Да.
— Зачем? Ты хочешь прийти туда с полицией?
— Нет.
— А что? Ты собрался отдавать ей деньги? У меня нет ни двадцати, ни десяти тысяч, Клайд!
— Не страшно.
— Скажи мне, Клайд, что ты задумал? Я твоя начальница, ты обязан мне подчиняться!
— Что я задумал? Я задумал попросить тебя свернуть здесь направо и остановиться вон у того столба.
Так и не поняв, в чем дело, Оливия сделала то, что он сказал. Только потом, когда Клайд открыл дверцу и вылез на тротуар, она увидела вывеску банка.
— Подожди! — кричала ему Оливия, но он не слушал ее. — Зачем? Зачем ты это делаешь? Клайд!
Наконец, после того, как Клайд получил наличные и отошел от окна кассы, он странно посмотрел на Оливию и произнес странные слова:
— Я не могу позволить себе плохо выполнить эту работу.
— О чем ты говоришь?! «Адонис» не вернет тебе эти десять тысяч как накладные расходы! И ты не заработаешь на этой работе столько денег!