— А меня Саша, — сказал паренек, все еще улыбаясь, и, не давая ей возможности ни что-либо сказать, ни даже подумать, сразу продолжил: — Везет мне на Наташек. У меня жена была Наташа, дочь Наташа, недавно познакомился с одной преподавательницей из училища, и ее зовут Наташей. Вот и вы Наташа.
— Ну и что? — спросила она.
— А то, что в этом что-то есть. Саша — Наташа, Саша и Наташа, Саша плюс Наташа. Мне нередко попадались семейные пары с такими именами. А еще Сергей и Лена часто сочетания бывают. У меня и друзья, и родственники есть такие. По моему наблюдению, Сергеи с Ленами чаще лучше живут, чем Саши с Наташами. Браки у них крепче. А вот Сашам и Наташам чего-то не хватает в отношениях…
Чего не хватило в отношениях с ней художнику Саше, она не поняла ни год спустя, когда они расстались, ни после. Несмотря на такой поворот событий, Наташа была благодарна бывшему мужу. За то, что с ним она научилась легче смотреть на жизнь, за то, что он помог ей преодолеть ее закомплексованность, заставил испытать трепетные чувства любовного ожидания и ревности. За то, что подарил ей Настю и благородно при расставании оставил им с дочерью квартиру…
За год жизни с художником она испытала столько чувств, стрессов, волнений и — в меньшей степени — радостей, сколько не испытывала до этого никогда.
Именно тогда на автостанции районного центра, что теперь видна из ее окна, началась новая страница ее жизни. Новая глава или даже новая часть ее жизненной повести. И первый ее настоящий любовный роман.
Но это все произошло позже, быстро и стремительно. А начиналось на закате короткого ноябрьского дня на скамейке автостанции. И начиналось тоже стремительно. За каких-то полчаса, пока они ожидали автобус до Казанцева, художник так заговорил Наташу, что она полностью потеряла ориентир. Он говорил связно, складно, а главное — безостановочно. Одновременно исповедовался, философствовал и дарил ей комплименты. Никогда еще в жизни Наташе не встречался человек, так запросто рассказывавший о своих жизненных неудачах, превращающий на глазах свои недостатки в достоинства, а достоинства выдавая за недостатки.
— Конечно же, я любил свою жену, — признавался Саша. — А что ее не любить — она была первая красавица в их задрипанном поселке. За ней все колхозные кобели табунами ходили. А она им всем улыбалась — глазками стреляла. Может, кого и обнадеживала. Ну и я вначале в хвост хотел пристроиться, а потом думаю: что мне канитель разводить? Времени у меня мало, я к ним приехал клуб оформить. Взял да нарисовал ее портрет от нечего делать. По памяти. Что очень редко, кстати, делаю. Сходства портрета с оригиналом было мало, но чувств, вложенных в холст и краску, столько! И она это оценила. Поулыбалась еще немного для отвода глаз и со мной уехала. Сначала у матери жили моей, — и все нормально было. Я в гору пошел. Отработал как надо районную партконференцию, нарисовал им в райкоме то, что они хотели: плакаты там разные, и меня тогда по достоинству оценили. Как только Наташка родилась — сразу районный отдел культуры квартиру дал в новом доме, вот тут недалеко от автостанции. В этой квартире потом и начались выяснения отдельных обстоятельств.