Отношения между Сашей и Наташей оставались бархатными почти все время их семейной жизни. Художник от природы своей не был грубым человеком, ругаться не умел. Злился тоже неумело, да и недолго. К разносолам, которыми Наташа вначале пыталась его удивить, отнесся спокойно, без эмоций, и довольно скоро молодая жена, исчерпав свою кулинарную фантазию, стала ограничивать меню до щей, пельменей и салатов.
Первое и сразу ощутимое покушение на совместную жизнь новобрачных состоялось ровно через две недели после их свадьбы. Около полудня, когда они, только позавтракав, стали клеить обои в зале, в прихожей раздался звонок. Открывать пошел Саша и, открыв, застыл в нерешительности. Громко играл подаренный к свадьбе молодым магнитофон, но даже музыка и зычный голос певца Рената Ибрагимова, который пел, что будет вечно молодым, не мог заглушить нарастающего из коридора шума. С громкими ругательствами в квартиру ворвалась небольшого роста полненькая дамочка. Она называла художника подонком и мразью, искателем дешевых девок-колхозниц и без конца повторяла, что она ждет ребенка.
— Я уже три месяца как беременна, а ты себе жену завел! Ты что, совсем без ума? У нас же ребенок будет, а ты расписываешься с этой колхозницей! Ну, нет, я вам жить тут не дам! Воспользовался тем, что я на учебу уезжала, быстренько нашел себе простушку — и в загс! Молодец! А я как? Побоку? Только ты, милок мой, просчитался. Я на алименты подам. Посмотрим, когда тебе присудят два по двадцать пять, как ты тогда запоешь? И она от тебя тут же сбежит. Сбежит, дурочка. А отказываться от ребенка начнешь — я на экспертизу подам, и свидетели есть, что мы с тобой как муж и жена жили. Найдутся!
Дамочка металась из прихожей в зал и обратно. Толкала в бок Наташиного мужа, подбегала к Наташе.
— А ты кто? Кто ты? — кричала она разъяренно в лицо молодой жене. — Ты что, не знала, что он уже был женат, что платит элементы одной? Теперь будет платить второй. А на твоих детушек денег уже не останется. Так что не вздумай заводить…
Наташа не проронила ни слова. Ее подсознание с первой встречи с художником слабым импульсом подсказывало ей: что-то откровенный вроде бы Саша ей недоговаривает, что-то скрывает от нее важное. И вот теперь выяснилось — что.
Сколько бы продолжалась буря в квартире молодоженов, сказать трудно. Но вскоре на шум стали сходиться проводившие дома выходной соседи. Спустилась сверху любительница тишины корреспондентка районной газеты пятидесятилетняя Валентина Петровна, пригрозила вызвать милицию, и все сразу утихли. Хлопнув дверью, убежала бывшая подруга художника, разошлись по квартирам соседи. Остались он и она. Она молчала. Стояла у окна в зале с клейстером в руке, а сознание ее медленно завоевывала мысль о том, что счастья ей с художником не видать, что Саша никогда не будет принадлежать только ей. Но сердце было спокойно. Душа не рвалась из груди, слезы не подступали к глазам. Она по-взрослому приняла все как неизбежное и предначертанное ей судьбой.