Утро было майское, вовсю благоухающее, цветущее. Округлые взгорки над побережьем казались мягкими и упругими от свежей еще, едва начавшей большую жизнь зелени. В такое времечко только и навещать больную подругу, а не протирать юбку за школьной партой.
Пышнотелая Татка кутала горло в облезлый пуховый платок и говорила по-боцмански сипло. Она обожала маяться ангинами, особенно если болеть отпускали в селение к деду — поближе к молоку и горному воздуху. Здесь она валялась целыми днями на продавленном топчане перед теликом, бравшим даже Турцию, жарила в оздоровительных целях оладушки или пышки, коих постоянно имела при себе полную миску, макая каждую в сметанную плошку.
В тот день, накануне выпускного экзамена, Ира с сумкой учебных пособий и билетов прибыла навестить болящую. Сумка осталась валяться под лавкой, Татка жевала горячие еще пышки, дед сквозь слезу умиления следил за своей разрезвившейся старушкой Баранкой, а из «мага», стоящего на бревне, разливался божественный голос недавно блеснувшего на конкурсе в Юрмале Романа Тимирова, который пел о чем-то совершенно невозможном и абсолютно необходимом для каждой женской души.
Татка ревнивым взглядом провожала гарцующую подругу, с завистью дурнушки отмечая ладную посадку наездницы, разгоряченный жар щек и тот непонятный «флюид», что приковывал глаз к каждому ее движению. Голубенькая косынка, узлом стягивавшая волосы, линялые индийские джинсы — все это ужасно шло Ирке, и даже шелк моря далеко внизу, казалось, лоснился ради нее. И как это все у нее выходило: плясать, скакать, плавать — без всякого напряга, с лету…
— Тань, поставь еще «Миледи», — крикнула, пролетая совсем рядом, всадница. Ее поддержала коротким ржанием Баранка, обдав горячим дыханием шарахнувшуюся с Лавки Татку.
— Задолбала своим Тимировым. Думаешь, он для тебя специально песню сочинил: «Миледи — моя судьба»? Размечталась. А жюри в Юрмале, имея в виду тебя, конечно, сделало его лауреатом!
Танька переставила кассету, и снова понеслась в синеву простенькая, но столь необходимая сердцу Миледи сказочка.
— Клевый парень. Он будет самым лучшим! — кричала Ирка в небесную синь. — Будет, непременно будет!
— И ты — рядышком, — язвила Татка, как ни странно, к полному своему отвращению верившая, что да, так и будет: станет Ирка «звездющей звездой». — Ир, вот ты со всех сторон везучая, а у меня 85 кг и гланды хронические. Отец как поддаст, фингалов навешает, и перспектива совсем веселенькая: по материнским стопам — наследственная посудомойка. Хорошо, если в санатории, можно приличными продуктами разжиться, а если в городской столовке?