Наконец-то сын хоть как-то среагировал:
— Мама, ты хочешь, чтобы юные девы, как прежде, ничего не делая, сидели в своих дворцах в ожидании женихов?
— Ладно, похоже, твоя старая мать уже ничего не понимает в этой жизни! — Она стряхнула невидимую пылинку с полированной крышки белого рояля. — Я думаю отвести ей Розовую гостиную в гостевом флигеле. Как ты на это посмотришь?
Принц Александр посмотрел на носки своих начищенных туфель, потом поднял взгляд на мать и решительно сказал:
— Мама, я думал отдать эту комнату моей персональной гостье.
Принцесса Валеска затаила дыхание.
— Ты пригласил кого-то особенного?
— Это фрейлейн Фендер, — коротко сообщил сын.
— Что? Эта наглая репортерша? — Принцесса не поверила своим ушам. — Ты хочешь превратить великосветский прием в скандальную тусовку? Зачем тебе это надо?
— Я пригласил не журналистку, — с нажимом ответил принц Александр, — а приятную молодую женщину. Мы с ней друзья.
Принцесса Валеска спала с лица. Еще в надежде, что она ослышалась или что-то неправильно поняла, она запинаясь спросила:
— И этой… даме ты хочешь отдать лучшую гостевую комнату?
— Да, именно ей. И надеюсь, у тебя не будет возражений, мама. Я не часто прошу тебя о чем-либо. — Он покачал головой. — Но дело не в этом. Надеюсь, ты разместишь графиню Кальдерон с не меньшим комфортом. В конце концов, все комнаты в гостевом флигеле одинаковы, и Розовая гостиная — только дань традициям!
О, принцесса Валеска хорошо знала этот непререкаемый тон! Его сыновья унаследовали от отца. Она могла сейчас возражать как угодно, но эту суровую скалу было не пробить.
Принцесса вгляделась в черты сына, так напоминавшие ей любимого мужа. Воспоминания пронзили ее. Молоденькой девушкой она раз и навсегда отдала свое нежное сердце суровому мужчине и никогда не раскаялась в этом. Она родила ему двух очаровательных сыновей с мягкими локонами. А потом один из них довел его до инфаркта! И теперь она одна. Одинока, несмотря на держащего ее под руку сына. А теперь еще в ее жизнь ворвется эта девка, которая и так уже умудрилась сорвать покров молчания с того, о чем она хотела забыть до гробовой доски!
Ей оставалось только надеяться, что эта плебейская оторва, в своем невежестве и неуклюжести, опозорится в глазах Александра и перед всем светом.