Эва затаила дыхание.
— Я твой дедушка.
Лили недоверчиво улыбнулась и пожала плечиками:
— Это хорошо, да, мама?
Эва испытала облегчение, но всего лишь на миг. Она не доверяла отцу.
— У меня скоро день рождения. — Лили подняла шесть пальчиков вверх. — Вот через сколько месяцев.
— Я знаю.
Естественно, он это знал. День рождения Лили всегда будет днем позора Бена Томсона. Эва потянула Лили за руку.
— Нам пора идти, папа. У нас встреча.
— Мне можно смотреть лошадок Джареда! — объявила Лили. — Ты знаешь Джареда?
Бен Томсон выпрямился. Его лицо стало жестким.
— Да.
Нет, он не изменился. Каким был, таким и остался — бездушный старый ханжа. Зачем она вообще с ним разговаривает? Она торопливо распахнула заднюю дверцу.
— Залезай, Лил.
Лили колебалась.
— До свидания, дедушка.
— До свидания, Лили. — Он обогнул машину и подошел к Эве.
— Ты как-нибудь заглянешь ко мне?
— У нас не очень много времени. — Она смотрела мимо.
— Сообразим маленький ужин? Ты, Рита, Лили.
Эва попыталась проглотить комок в горле. Что ему нужно?
— В четверг?
Их глаза встретились.
— Часиков в шесть? — Он смотрел на нее почти с робостью.
Она заглянула в машину. Лили сидела в своем креслице и сияла. Ее взгляд тоже был полон надежды. Вполне можно понять: в жизни Лили мужчины — редкость, а тут вдруг — дедушка! Но Эва не могла позволить, чтобы отец довел до слез ее сладкого, доверчивого ребенка, а она знала: он это сделает, раньше или позже. Она не допустит никогда, чтобы ее дочери сделали больно.
— Сожалею, — торопливо сказала она, усаживаясь за руль, — но вряд ли.
А потом просто оставила его стоять посреди улицы и уехала. Сердце колотилось дико. Лили не сказала ничего, лишь смотрела на него в окно. Признаться, Эве это было только приятно.
А потом, уже на шоссе, несколько успокоившись, она задумалась, почему чувствует себя такой виноватой.
«Потому что здесь снова открываются старые раны, от которых я должна наконец освободиться. Вернуться в родной город — это значит быть готовой столкнуться лицом к лицу со всеми своими тайнами и страхами».
Ей еще предстояло самое ужасное — встреча с Джаредом. В его доме.
Она невольно усмехнулась, вспомнив его прежний закуток. В своей маленькой комнатке — напротив конюшен — она частенько устраивалась на подоконнике и наблюдала, как Джаред, сидя на земле, привалившись спиной к двери конюшни — фонарь рядом, — изучает брошюры, финансовые газеты, составляет бумаги. Увлеченный, дотошный, серьезный. И такой терпеливый и добрый. В такие моменты она раздумывала, как бы это было — жить с ним. Вечером он всегда будет приветствовать ее поцелуем, совсем не похожим на простое быстрое соприкосновение губ. О нет! На это потребуется время даже после двадцати лет супружества. А потом, прижав ее к стене, он будет жадно проталкиваться между ее трепещущими коленями.