— На сегодня хватит, — сказал он. — У меня такое чувство, что если я не остановлюсь, ты тоже будешь работать хоть всю ночь.
— Мне с трудом верится, что уже вечер, Джефф!
Она грустно посмотрела на него. В библиотеке стояла абсолютная тишина. Было уже поздно, последние читатели ушли, погасив настольные лампы, и читальный зал тонул в полутьме.
Моника, сдерживая возникшее вдруг вновь напряжение, не в силах выносить его проницательный взгляд, опустила глаза и стала собирать свои бумаги, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Джефф, тоже не произнося ни слова, поставил на полки последние книги.
Молча покинули они библиотеку.
В этот вечер они ужинали в другом ресторане. Еда была отменная. Но Джефф вел себя как-то странно. Они ели так быстро, словно куда-то опаздывали.
Моника вопросительно поглядывала на Джеффа.
— Ты забыла, что я обещал тебе сегодня кое-что особенное? — спросил он.
И повез ее в Альгамбру. Туристов уже не было. Луна заливала величественный замок мавров волшебным голубоватым светом. Они вошли в львиный дворик.
— О, Джефф! — прошептала Моника. У нее перехватило дыхание от такой красоты. — Я и представить себе не могла, что Альгамбра — такое чудо.
— Удивительно, правда? — тихо спросил Джефф.
— Как… как в сказке. Я никогда не видела ничего прекраснее.
— Моника! — Внезапно Джефф обнял ее и так сильно прижал к себе, что она услышала биение его сердца. — Моника!
Она прижалась лицом к его груди.
— Моника, дорогая… — Он ослабил объятия и поцеловал ее.
— Джефф… — Слезы потекли по ее щекам ручьями, когда он наконец ее отпустил.
— Моника… ты не знаешь, как сильно я… я… — Джефф вдруг отвернулся. И руки его, только что так страстно обнимавшие ее плечи, беспомощно опустились.
— Джефф… Джефф, что с тобой?
— Ничего! Ничего! — процедил он сквозь сжатые зубы.
— Но почему?…
— Я люблю тебя, Моника! — Джефф замолчал. На его лице отражалась внутренняя борьба. Или это ночные тени так шутят? — Но… но я не должен тебя любить.
— Ты… женат? — убитым голосом спросила она.
— Нет. Конечно, нет.
— Что значит — нет, конечно? Это же не болезнь, — пыталась пошутить она сквозь слезы.
— Я — никто, я ничего не смогу дать тебе. Я не могу позволить тебе жить со мной на ферме и питаться только тем, что дает сад.
— Но… ты же пишешь…
— Роман — это всего лишь мечта. Его сначала должны купить. Тогда, быть может, я и заработаю денег… — Он замолчал.
Моника готова была открыться, сказать, что ее денег с лихвой хватит им обоим на всю жизнь, но прекрасно понимала, что как бы он ни любил ее, он никогда не согласится жить за ее счет.